Ларёк

— Суть проста, — продолжал он. — Вы ложитесь на коврик… Видели в коридоре людей? Все они пришли на курсы, так что одна вы не будете, не волнуйтесь. Звучит незнакомая музыка, вы стараетесь дышать как можно чаще и как можно глубже. При этом стараетесь максимально расслабиться. Если что, я буду рядом. Противопоказаний мало, но они есть Надеюсь, у вас нет злокачественных опухолей и порока сердца. Нет? Замечательно.

Собравшаяся группа была очень разнородна — несколько детей, подростки, взрослые, всего человек десять. Психолог провел нас в небольшую комнату, в которой прямо на полу стоял магнитофон и громадные колонки. Мы расстелили коврики, сели на них, неуверенно переглядываясь между собой. Психолог еще раз объяснил, что нужно делать, потом выключил верхний свет, оставил включенным небольшой светильник и включил музыку. Мы дружно стали хватать ртом воздух. Я сразу поняла, что у меня ничего не получиться, отвлечься от пыхтящих радом соседей невозможно. Но я ведь пришла сюда с определенной целью, а значит должна хотя бы постараться достичь ее. Я дышала, дышала, дышала… И вдруг поняла, что дышать больше не нужно, не хочется, устала. Это ощущение длилось вечно. Я лежала, не двигаясь, и не дышала очень долго, почти бесконечно, тело вдруг словно наполнилось невесомостью, я словно выплывала из него… Внезапно снова захотелось дышать, я сделала несколько быстрых вдохов-выходов и снова замерла в блаженной нирване чувств, ничего не болело, ничего больше не беспокоило. И, казалось, так может длиться вечно. Но ничто хорошее вечно не длиться — у меня стало сводить сперва руки, потом плечи, потом спину, ноги… больно не было, все тело словно покалывало мелкими, слабыми электрическими разрядами, это ощущение стало распространяться и на голову, на мышцы лица. Я хотела было позвать психолога, но, открыв глаза, обнаружила, что сукин сын ушел куда-то по своим делам. Я мысленно пожала плечами и снова закрыла глаза, я верила, что мое тело меня не подведет. Примерно через двадцать минут психолог бодрыми шагами зашел в комнату и сделал музыку потише. Это было сигналом к тому, что необходимо выйти из состояния транса. К этому времени мне уже надоело и лежать, и дышать, и то, что у меня все сводит. Я открыла глаза и села. Рядом со мной приходили в себя другие. Психолог что-то вещал про снятие блоков, про уровни. Я прислушалась к себе. Странно, но внутри все пело. Я рассмеялась, но никому не показалось это странным — все испытывали то же самое, все улыбались. Только маленький мальчик, который лежал на диване в углу, спокойно спал.

— Это у него обычная реакция, — сказал психолог и осторожно разбудил ребенка.

Как объяснил нам Павел Николаевич, все мы, то есть большинство из нас, потому что для некоторых это занятие было не первым, проходили начальный уровень, позже, когда решатся психологические проблемы, накопившиеся за жизнь, и снимутся все мышечные блоки, мы должны были выйти на некий «трансцендентальный» уровень, на уровень подсознания. Именно на этом уроне можно было увидеть свои предыдущие жизни, вспомнить то, что было раньше с твоей душой и все такое прочее. Об этом Павел Николаевич говорил как-то не особо внятно. Было ясно одно — что у каждого, так сказать, свой путь в этом темном лабиринте.

— Чем меньше вы будете думать об этом, тем скорее это произойдет. Не стоит на этом зацикливаться, так или иначе, вы все равно решите свои проблемы, может быть, даже не осознавая этого. И ничего не бойтесь, ваш организм, как вы, надеюсь, поняли на первом занятии, достаточно мудр.

К сожалению, я слишком хотела чего-то необычного, чтобы быстро к этому необычному придти. Три последующих занятия не дали мне решительным образом ничего. Во всяком случае, так мне казалось. Я послушно дышала, лежа на коврике, и расслаблялась. Все.

В ларьке тем временем наступили новые перемены. Николай уволился, а на его место, не долго думая, Сергей назначил Женю, который к этому времени «провинился» в старом ларьке, то есть его неоднократно застукали пьяным на смене, в наказание его перевели ко мне — выручка у нас была намного меньше, а значит, меньше была и зарплата. Я выдержала с ним пять смен. Может, он специально задался целью выжить меня из ларька, может, это происходило случайно, но в одну из смен я поняла: все, больше не могу! Хватит! Или, как говорит Ломакин: баста карапузики, кончилися танцы! Я больше не хочу трястись по ночам от холода и от страха, я больше не могу бегать по микрорайону в поисках укромного места, когда приспичит, мне надоело выкладывать свои деньги за чужие недостачи, мне надоело стараться найти общий язык с кретинами, мне надоело, надоело, надоело!