Ларочка

Сила Ларисы была в том, что она не только умела принимать поклонение и подношения, она могла и рвануть на защиту, привлекая все силы и средства. Едва «встав на ноги» после операции.

Как раз выяснилось, что дела Васи Бабича стали совсем плохи. Выйдя из карантина, попал в очень плохую роту, где над ним форменным образом издеваются вот уже второй месяц. Как капитанская дочь, Лариса имела иммунитет к нытью, доносящемуся обычно из-за забора воинской части. Да, гоняют через день на ремень, через два на кухню; да, ничего – кроме холодной перловки и куска рыбы, похожей на кусок, оторванный от мумии, на ужин; да, могут заставить бегать с зелеными веточками за окном, изображая для господина дембеля, прибалдевшего в казарме на втором ярусе раскачиваемой кровати, дембельский поезд, но ведь – не битва в окружении!!!

Но Бабич утверждал, что тут случай особый, какие-то нацмены сбились в шайку и навязывают свой шариат нашему уставу.

В одну секунду Лариса приняла решение.

Спустилась на два этажа вниз в «Армию». Там как раз сидел и очень интересно рассказывал про современный ракетный крейсер уже тогда известный писатель Проханов. В течение трех бутылок коньяка составилась компания по спасению чести простого русского солдата из-под сапога плохих кавказцев.

Проханов спросил: где это?

Выяснилось, в суперсовременной танковой части. То есть в обмен на свое авторитетное участие он мог получить официальное право пощупать и погладить эти новые дивные машины.

Через Александрова запаслись всеми нужными бумагами, получили в сопровождающие подполковника из ПУРа и на рафике со спецномерами рванули прямо в расположение соответствующего штаба в Подмосковье.

Некоторые служилые люди выражали сомнение в полезности этой акции, тем более проводимой с такой помпой. Мол, при встрече тамошние офицеры, конечно, пообещают помочь и разобраться, но, когда общественная комиссия убудет, для младшего Бабича начнутся по-настоящему черные времена. Есть масса совершенно легальных сержантских способов просто сгноить человека, не отступая ни на шаг от буквы строевого устава.

Лариса приняла эти сомнения как вызов и скомандовала – вперед!

Военных раздражают проверки, они не любят гостей. А тут еще баба, а тут еще писатель и товарищ из политуправления. Было много церемоний.

Принимал командир полка. Уже седой, предпенсионный офицер. Отутюженный, настороженный. И его замполит.

Гостям показали казарму и койку младшего Бабича, сам он был в наряде, так было сказано. А все же можно на него поглядеть, жив ли, попросил въедливый старший брат. Привели. Худой, испуганный мальчик в белом колпаке и чуть замызганном фартуке.

– Действительно в наряде! – сказала Лариса. – Ему идет!

Она не заметила ужас, мелькнувший в глазах парня. Ибо не было ничего страшнее, чем наряд рабочим на полковую кухню. Из всех филиалов ада на земле это был самый-самый.

До того была прогулка вдоль секретных капониров. Новые машины осмотреть не дали, но дали послушать, как они ревут на холостом ходу. Писатель потом так долго говорил о них, как будто не только слушал, но и форсировал на одной из них Ла-Манш.

Обед накрыли в столовой, и тут Лариса сделала первый шаг к растапливанию льда в общении. Из своей изящной дамской сумочки она достала бутылку французского коньяка, заставила старшего Бабича выпить компот из его и из своего стакана и плеснула сразу граммов по сто пятьдесят.

Комполка и замполит стали оглядываться. Дивизия гвардейская, обстановка служебная.

Лариса отпила чуть, одними кокетливыми губами, потом протянула остальное полковнику:

– Ну, что, дядь Лень, за наш гарнизон!

Что выяснилось? Полковник был сослуживцем капитана Конева по слонимскому танковому полку, бегал у него в ротных. А теперь взлет, столица, гвардия. Да, он вспомнил с веселым удивлением шуструю девчонку-третьеклассницу.

Выпили, конечно.

Лариса и до этого случая замечала свой талант привлекать людей, и не вообще людей, а самых нужных, и в самое нужное время. Но чтоб такое попадание…

Вторую бутылку от своих щедрот выставил замполит (разговор продолжился в более укромном месте – красном уголке), он всем своим видом намекал на происхождение из «прежних», говорил «да-с» и подробно критиковал Тухачевского за его мечту превратить все трактора СССР в танки.

В какой-то момент медленно, как бы с уважением открылась дверь, и вошел генерал. В фуражке с высоченной (тогда так еще не носили в Советской Армии) тульей, под козырьком горели глубоко посаженные глаза, поблескивали мужественные скулы и орлиный нос.

Офицеры косо вскочили. Но он милостиво снял фуражку, обнажая прическу в виде стоящего бритвенного помазка, и представился – генерал Белугин.

«Орел!» – восхищенно подумала Лариса, а может, даже и произнесла вслух.

По правде говоря, генерал пришел не к ней, он услышал о визите писателя Проханова. Он разделял его идеи «вечного вещества войны», «нового технологического язычества» и «сакрального контрудара» и хотел увидеть мыслителя живьем.

Знакомство состоялось.

Генерал практически не пил.

Слушал снисходительно, но внимательно.