Ласковые имена

Когда за ней закрылась дверь, Аврора пошла на кухню и помыла суповую миску и ложку. Потом она вернулась во внутренний дворик и прошла на задний двор. Ласточки все шумели в своем домике, а она постояла около них, тихо напевая, как часто делала по ночам. Думая об Эмме, она пришла к выводу, что не хотела бы стать моложе. Если разобраться, то у молодости не так уж много преимуществ. С удовольствием стоя босиком, она прислонилась к птичьему домику, пытаясь сообразить, что могло бы вызвать у нее желание начать жизнь с той ступени, на которой стояла ее дочь. Она ничего не смогла придумать, но вспомнила, что у нее в кровати припрятана пара киножурналов – маленькая награда за вечеринку и исполненный долг перед старинным любовником и добрым другом Альберто. Он когда-то был таким прекрасным певцом. Несомненно, у него было больше оснований для желания вновь помолодеть.

Трава под ногами только начинала напитываться ночной влагой, и луна, недавно так красиво светившая на ее вяз, и ее кипарис, и ее сосны, скрылась за облаками, и свет ее едва пробивался сквозь мглу, которой дыхание залива покрывало Хьюстон почти каждую ночь, словно помогая городу заснуть.

ГЛАВА VI

1

– Телефон, – сказала Рози.

Сообщение не удивило Аврору, поскольку упомянутый инструмент находился менее, чем в футе от ее руки. Было около десяти, и она расположилась в залитом солнцем крошечном эркере у себя в спальне; это было едва ли не самое любимое ею место в мире. В ее распоряжении были солнечный свет, окно и множество подушек – для моральной поддержки, совсем не лишней, поскольку она занималась едва ли не самым неприятным делом: оплатой счетов. Ничто не вызывало у нее такого приступа нерешительности как вид счетов; в данный момент более пятидесяти было рассыпано по эркеру. Пока ни один из них не был открыт, тем более оплачен, и Аврора сконцентрировала взгляд на чековой книжке, пытаясь обрести душевное равновесие, прежде чем окунуться в зловещую массу конвертов.

– Я говорю, телефон звонит, – повторила Рози, так как трезвон действительно продолжался.

Аврора не спускала глаз с чековой книжки.

– Как ты любишь говорить, что и так всем известно, – упрекнула она. – Я знаю, что он звонит. Я лишилась разума, а не слуха.

– А может быть, новости вас обрадуют, – бодро предположила Рози.

– Весьма маловероятно, если учесть, в каком я настроении. Скорее, звонит кто-нибудь, кого я слышать не хочу.

– Кто бы это мог быть? – спросила Рози.

– Кто угодно, кому вздумается позвонить мне, когда я этого не желаю. – Аврора сделала гримасу в сторону телефона.

– Возьми трубку. А то он мне мешает сосредоточиться на цифрах.

– Наверняка это Генерал, – заметила Рози. – Только у него хватает наглости дать двадцать пять звонков.

– Хорошо. Давай-ка испытаем его, – предложила Аврора, откладывая чековую книжку. – Интересно, достанет ли ему наглости сделать пятьдесят звонков. Такое количество наглости – признак высокомерия, а уж оно-то мне сейчас нужно меньше всего. Думаешь, он смотрит?

– Ага, – сказала Рози, протирая руки хозяйкиным лосьоном. – Что ему еще делать?

Судьба распорядилась так, что дом Генерала был расположен на той же улице, и окно его спальни выходило прямо на гараж Авроры. Генералу было достаточно воспользоваться биноклем, чтобы определить, стоит ли перед ее домом машина, а бинокль был у него всегда под рукой. Кончины его жены и Редьярда Гринуэя разделял интервал всего в шесть месяцев, и с тех пор и Генерал, и его бинокль сделались постоянными факторами жизни Авроры. Даже работа в палисаднике стала для нее проблемой: ухаживая за своими цветами, она не могла избавиться от мысли, что за ней неотступно следит пара холодных голубых армейских глаз.

Телефон не умолкал.

– Я совершенно уверена, что военная подготовка подавляет тонкие инстинкты. Ты считаешь звонки?

– Он не мой ухажер, – огрызнулась Рози. Она рылась на туалетном столике Авроры, присматривая, что бы ей могло пригодиться.

– Возьми трубку, – взмолилась Аврора. – Меня эти звонки доведут до обморока. И не либеральничай.

– Что не делать? Вы не можете говорить по-человечески?

– Не давай на себя насесть, другими словами, – пояснила Аврора.

Рози сняла трубку, и хриплый мужской голос генерала Гектора Скотта стал немедленно давить на уши обеих женщин. Даже среди подушек Аврора его отчетливо слышала.

– Здрасьте, Генерал, – сказала беспечно Рози. – Что вы делаете в такую рань?

Каждому, кто знал генерала Гектора Скотта, было известно, что он встает в пять утра хоть зимой, хоть летом и пробегает перед завтраком три мили. Его сопровождала пара далматинских догов: Першинг и Маршал Ней, оба, в отличие от Генерала, находились в расцвете лет. У одного человека в его личном составе они вызывали абсолютное отвращение. Этим человеком был слуга Генерала, Эф. Ви., которому приходилось участвовать в утренней пробежке, следуя за бегунами на старом генеральском «пакарде», на случай, если хозяин или один из догов падет замертво прямо на дороге.