Ласковый голос смерти

Я, однако, сдаваться не собиралась.

После суда все изменилось. Не прошло и года с того утра вторника, когда пришли полицейские и арестовали моего мужа. Мы все были готовы к суду, и адвокат объяснил нам, чего ожидать, но мальчики все равно страшно переживали. В других обстоятельствах я была бы только рада увидеть Адриана, Диану и внука Джоши, которому уже исполнилось пять с небольшим… Но не сейчас. Диана провела с нами неделю, а потом, когда начался суд, забрала Джоши к своим родителям в Шотландию. Адриан остался со Стивеном и со мной.

Я ходила в суд каждый день, кроме второго дня процесса, когда там показывали найденные на компьютере Леонарда фотографии. Они были хорошо спрятаны, что лишь убеждало меня в том, что кто-то поместил их туда без его ведома. Он был членом руководства одной из крупнейших компьютерных фирм мира, но понятия не имел, как на самом деле устроены компьютеры. Он покупал и продавал активы, работал с акционерами и организовывал продажи, но не знал, как зашифровать жесткий диск или сделать что-то еще, в чем его якобы обвиняли.

Так или иначе, видеть эти фотографии у меня не было никакого желания.

Но их видели Стивен и Адриан. Даже Джанет присутствовала на суде — в молодости она работала в центре для подвергшихся насилию женщин и заявляла, что ничто не в состоянии ее потрясти, поскольку ей много с чем приходилось иметь дело. Но, похоже, она ошибалась.

В тот день они вернулись домой молча. Я приготовила им ростбиф с йоркширским пудингом, жареным картофелем, пастернаком, свежей капустой, морковью, подливкой и даже домашним соусом из хрена — в основном для того, чтобы хоть чем-то себя занять в те часы, пока дома никого не было. Но когда они пришли, есть никто не захотел. Все трое сидели за кухонным столом, озадаченно переговариваясь, пока я резала и раскладывала еду. Казалось, от их доброго отношения не осталось и следа. Они больше не искали способ помочь команде юристов, которую собрал Леонард. Они искали способ смириться с увиденным в суде.

Я пыталась их понять, поднять им настроение, сказать, что от подобной хандры Леонарду лучше не станет. Я уговаривала их что-нибудь съесть, убеждая, что они сразу почувствуют себя лучше.

Стивен закричал, что я ничего не понимаю и мои кушанья уже никому ничем не помогут.

За Джанет явился муж. Предполагалось, что он останется на обед, но они сразу же уехали домой. Мальчики были на кухне, а я сидела одна в столовой за накрытым на шестерых столом — я всегда накрывала Леонарду во главе стола, независимо от того, мог он за ним присутствовать или нет. Мясо удалось на славу, и с каждым куском я все больше злилась на детей за то, что они отказывают отцу в поддержке в час крайней нужды и не желают притрагиваться к еде, на приготовление которой я потратила весь день.

Покончив с обедом, я вернулась в кухню. Они о чем-то разговаривали, но, увидев меня, замолчали.

— Как насчет пудинга? — весело спросила я. — Я приготовила сливочное печенье, не хотите попробовать?

Стивен резко встал, скрежетнув стулом по терракотовой плитке пола, вышел и даже не взглянул на меня.

— А ты, Адриан? Не хочешь печенья?

— Нет, мама, — ответил он.

Я села рядом и положила ладонь ему на руку. По щекам его текли слезы. Вид моего плачущего взрослого сына потряс меня больше всего.

— Все хорошо, — сказала я, гладя его по плечу. — Все будет хорошо, милый! Они поймут, что все это ужасная ошибка, а потом отпустят его домой. И все снова станет на свои места.

— Ты не понимаешь, — проговорил он. — Эти фотографии…

— Знаю, знаю. Наверняка это настоящий кошмар. Но они были спрятаны на его компьютере, и…

— Он был на них, мама. На некоторых фотографиях был папа.

— Но ведь сейчас с фотографиями можно сделать что угодно? Фотошоп, или как оно там называется? Можно подделать…

— Это был он, мама. Если бы ты только видела…

Я все еще не могла поверить.

В суд они после этого больше не ходили. На следующий день я пошла туда сама, в оставшиеся два дня тоже. Я могла представить, как описывает все подробности дела пресса, учитывая пост, который раньше занимал Леонард, но преднамеренно избегала газет и не включала телевизор, возвращаясь домой.

Когда его признали виновным, я встала в зале суда и во все горло крикнула: «Нет!» Меня попросили выйти. На следующий день ему вынесли приговор.

Суд обошелся мне очень дорого. Он разрушил наш брак — несмотря на то что я была рядом с Леонардом на всех этапах процесса, он отказался со мной видеться, как только его осудили. Он не попросил свидания со мной, и даже, когда я сама обратилась напрямую в тюрьму, мне сказали, что заключенный не обязан видеться с теми, с кем не желает.