Ласковый убийца

— Почему? — насторожился Спрогис. — У меня твоя статья уже в плане стоит. Ты же мне утром обещал, что к среде будешь готов.

— Понимаешь, — Ремизов не знал, что сказать — такие проколы случались с ним нечасто. — Понимаешь, не смог я накопать чего-нибудь такого… Нет подходящего материала.

— То есть? — не понял Спрогис. — Вообще нет?

Ремизов пожал плечами в ответ.

— Ты хочешь сказать, что статьи не будет ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу? Так? — уточнил Спрогис.

Ремизов утвердительно кивнул.

— Ладно, — Спрогис развел руками — что ему еще оставалось делать? — Ну дай хоть что-нибудь. Ты же знаешь, у нас договор с рекламодателями. Два частных сыскных агентства и одно охранное хотят видеть свою рекламу только в тех номерах, где выходят твои статьи. Они за это деньги платят, а ты уже неделю не давал никакого материала. А сейчас заявляешь, что еще неделю ничего не дашь? Андрюха! Ну ведь без ножа режешь! Давай что есть!

Ремизов задумался:

— Виталь, нет ничего. Если б было что законченное — дал бы. А так — ничего нет. Может, скоро удастся нарыть что-нибудь интересное. Прошла кое-какая информация, но ее еще нужно проверить.

— И долго ты ее будешь проверять?

— Не знаю.

Спрогис покачал головой — он был сильно расстроен:

— Да, Андрей. Подставил ты меня. Как теперь выкручиваться? Придется в качестве неустойки в следующий раз им цену снижать. Процентов на двадцать. Клиенты солидные. К тому же постоянные. Имеют полное право быть недовольными. Ах, Андрей! Хоть бы предупредил заранее.

— Так вот — предупреждаю. Да ладно, ты не переживай раньше времени — может, к следующей неделе у меня что-нибудь появится. Кто знает? — утешал Ремизов шефа.

Спрогис с надеждой взглянул на него:

— Андрюха, правда! Ты уж постарайся! Ты…

В этот момент постучали.

— Да! — крикнул Спрогис. — Войдите!

Дверь бесшумно отворилась, и в кабинет аккуратно проник молодой журналист, пишущий на политические темы. Он пришел в "Столичный комсомолец" совсем недавно, из какой-то второразрядной газетки, и был принят в штат с испытательным сроком.

— Извините, Виталий Вениаминович! — тихо сказал он. — Вы заняты?

Журналиста звали Борис Туманов. Был он худенький, белобрысый и некрасивый. Но в этой пустяковой — иначе и не скажешь — внешности имелось нечто особенное. Какой-то азартный блеск в глазах. Туманов принадлежал к великому племени охотников, но только опытный взгляд таких матерых волков, как Спрогис или Ремизов, мог это заметить.

Подрастающий хищник прикрыл узкой ладошкой рот и, сгибаясь в позвоночнике, прошелестел:

— Я могу зайти позже.

— Нет, нет. Проходите. Мы, в общем-то, уже закончили, — пригласил его Спрогис. И, обращаясь к Ремизову, — Андрей Владимирович, я вас прошу. Уж постарайтесь! Ладно?

Ремизов встал, машинально огладил пиджак, пальцами проверил пуговицы (нижняя всегда должна быть расстегнута — иначе примут за швейцара и начнут кидать рубли в руку), сдержанно ответил:

— Конечно, Виталий Вениаминович. Я сделаю все возможное.

— Спасибо, — Спрогис остался сидеть. — До свидания, — он не стал протягивать Ремизову руку.

— До свидания, — Ремизов учтиво кивнул и вышел.

* * *

КОЛЬЦОВ.

Дела у фонда "Милосердие и справедливость" сразу пошли в гору. Поначалу вспыхнула было война: некоторые авторитеты не захотели терять контроль над российским рынком наркотиков. Однако серьезной угрозы для объединившихся чеченцев, азербайджанцев и таджиков они не представляли: скорее всего потому, что в этом виде преступного бизнеса "славян" почти не было.

Но те немногие, которые попробовали возмутиться, немедленно поплатились за это: чеченцы действовали предельно жестко и агрессивно, вели себя нарочито вызывающе, грубо попирая все "законы" и "понятия". Случалось так, что, договорившись с конкурентом о "мирной" встрече, чеченцы приезжали на "стрелку" с оружием и безжалостно истребляли противников.

В конце концов с ними просто решили не связываться, и они стали монополистами. Помимо мощной чеченской группировки как таковой, спешно создавались бригады бойцов, которые вливались в состав азербайджанских и таджикских группировок — они охраняли сеть сбыта и следили за порядком. Проблем с "молодыми кадрами" не возникало: на родине было полно парней, не имевших ни работы, ни денег, зато обладавших реальным опытом боевых операций. Этот опыт, помноженный на природную воинственность, подкрепленный культом физической силы и примененный в условиях Москвы, приносил ощутимые результаты: заняв однажды какие-либо позиции, чеченцы никому их уже не уступали, а, напротив, только стремились усилить и постепенно расширить сферу своего влияния.

Противостоять им было очень тяжело.

* * *

Кольцов был лицом фонда, даже давал интервью, в то время как всю черновую работу выполняли чеченцы. Мотивировалось это очень убедительно: кто, как не уроженцы этих мест, лучше знает обстановку в республике?