Last Stardust (СИ)

Юра встал и отправился помыть чашку и забрать с полки для обуви свои кеды. Ходить босиком в Японии — отдельное наслаждение, в котором он не отказывал себе каждый раз, как появлялась возможность.

— О, Юрий, доброе утро! — поприветствовал его Опп, выныривая из-за дверцы холодильника.

— Доброе, — кивнул Юра, отколупывая от стенки чашки подсохшую кофейную гущу.

— Уезжаете? — Опп закрыл холодильник и подошел ближе, вертя в руках какой-то пакет.

— Да, — Юра все же справился с чашкой и поставил ее в сушилку. — В Осаку. Никто там ни разу не был, даже наш японский провожатый.

— И я не был, — улыбнулся Опп. — Что ж, здорово было со всеми вами познакомиться. Вы, ребята, молодцы.

— Да уж.

— Будешь в Киото — заходи поздороваться. Всегда буду тебе рад, — Опп хлопнул его по плечу.

— Спасибо, — Юре вдруг стало грустно. Беспричинно. У него была черта, которую он в себе люто ненавидел — привыкание к местам, где он пробыл всего ничего. Такое редко случалось на соревнованиях — на них обычно не до этого, но стоило приехать куда-то отдыхать или погостить, приходило это — неизменное щемящее чувство расставания. Оно же появилось, когда он съезжал от Лилии на съемную квартиру. Он тогда так рвался жить самостоятельно, ни от кого не зависеть, а в последнее утро вдруг расклеился, когда понял, что теперь что-то, даже пусть маленькое и незначительное, но все равно будет по-другому.

— Юр, поехали! — окликнул его непонятно откуда появившийся Виктор. Как он вообще смог пройти к выходу незамеченным? В дверях уже собрались все, и Юра чудом уговорил себя не зацепиться тут же взглядом за Отабека. Внутри колючим ежом заворочалось чувство вины за вчерашнее. Вот так и будет теперь? Каждое утро — новый повод о чем-то пожалеть и чего-то устыдиться. То кошмар, то ссора. Может, им лучше вообще не разговаривать, как всю вторую половину прошлого дня?

По пути на вокзал, откуда должен был отходить их синкансэн в Осаку, все издевались над Гошей за вчерашнее. Тот во время прогулки по территории Императорского дворца решил сфотографироваться у стены, перепрыгнув через узенький ров, по которому текла веселым ручейком вода. Юри, когда это увидел, застыл немым изваянием с открытым ртом и выпученными глазами. На весь парк зазвенела сигнализация, и зычный женский голос на английском, а потом японском и корейском потребовал немедленно убрать руки, ноги и остальные части тела от императорской собственности. Гоша отскочил от стены, как ошпаренный, а остальные, пережив шок и недоуменные взгляды других туристов, попадали со смеху.

— Ну что, Гошенька, стрела в задницу тебе так и не прилетела? — ехидно поинтересовалась Мила, когда они почти дошли до вокзала.

Попович зло посмотрел на нее.

— Это все Пхичит виноват! Давай сфоткаемся, давай сфоткаемся!

— Эй, я предлагал тебе сфоткаться около стены, а не на ней! — тут же ответил Пхичит.

— Ну, стрела бы, конечно, не прилетела, — на полном серьезе заверил Юри, — но вообще в Японии многие объекты под такой охраной, так что лучше сначала спрашивайте.

— По-моему, если бы прилетала стрела, было бы четко, — прокомментировал Крис.

— Кто бы говорил! — оскалился Гоша. — Кто вчера свалил и даже не сказал, куда?

— Кстати, зря не пошли смотреть на иероглифы, было красиво, — нисколько не смутившись, ответил Крис.

— Я смотрел, — сказал Отабек. — Вечером решил дойти до магазина, и там хозяйка очень настояла на том, чтобы я поднялся к ним на крышу и взглянул. Негоже, сказала, туристу побывать в такой день в Киото и не увидеть фестиваль.

Юра сжал пальцами в кармане телефон. Хорошо, что он вчера все же решил не отправлять Отабеку видео. Тем более раз он и так все посмотрел сам. Не разговаривать друг с другом в такой большой компании было легко, но только с виду. Юра жалел о сказанном, но еще больше жалел о том, что сил извиниться в себе просто не находил. Не было их, сил этих. И чем больше времени проходило, тем меньше решимости на это оставалось. Наверное, все окончательно слетело с рельсов. И уже никогда не будет, как прежде. Даже обычных разговоров ни о чем не будет. И не подойдешь уже просто так, когда уже совсем невмоготу, и не скажешь какую-нибудь пустую и ничего не значащую глупость. Потому что сам все испортил. Сам виноват.

В синкансэне места были сдвоенные, и Юра, устроившись у окна и сразу же воткнув в уши наушники, очень удивился, когда рядом с ним плюхнулся в кресло Виктор. На вопросительный взгляд Юры он только хмыкнул и махнул рукой в сторону что-то обсуждавших Пхичита и Юри.

— Что, ты уже надоел даже собственному мужу? — сварливо спросил Юра и освободил одно ухо от музыки.

— Юри скучает по Пхичиту. Они же лучшие друзья, — спокойно отозвался Витя, поудобнее устраиваясь в кресле и растекаясь по нему, как желе.

Юра посмотрел на него. Виктор, заметив его взгляд, повернул голову и улыбнулся.

— С друзьями тоже нужно проводить время, правда ведь?

— Мне-то откуда это знать? — Юра дернул плечом. — У меня нет друзей.

— А вот это сейчас было просто в самое сердце, — Витя прижал ладонь к груди. — А как же я? Юри?