Last Stardust (СИ)

Юра поднял одну бровь — жест, подцепленный у Лилии и никак не желавший отцепляться. Не переучишься теперь. Решив не отвечать, он отвернулся, глядя в окно, за которым летели мимо рисовые поля и поросшие темно-зелеными лесами горы.

— Юр, что вчера произошло в святилище? У тебя было такое лицо, как будто на тебя там напали духи.

— Да. Прибежала богиня Инари в облике лисы и сказала, что не видать мне в следующем семестре автомата по русской литературе, — фыркнул Юра, не отвлекаясь от созерцания японских пейзажей в ускоренном варианте.

— Зачем вам в политехе русская литра? — в голосе Вити звучало искреннее удивление. — Хотя ладно, не об этом сейчас. Вы что, с Отабеком что-то не поделили?

— С чего ты взял? — Юра почувствовал, как по шее поползли вверх к волосам толпы мурашек. Хотелось бы списать это на работавший в вагоне кондиционер, но дело было не в нем.

— Ну, конечно, можно сделать вид, что мы все слепые, но за дураков все же не сойдем, — продолжил Витя. Юра почувствовал, как он выпрямился в соседнем кресле, но так и не повернул головы. — У Отабека было такое же лицо, как у тебя. Может, даже хуже. Наверное, ему Инари сказала, что он вообще не сдаст следующую сессию.

— С чего ты решил, что это как-то связано со мной?

— Любые такие яркие изменения на лице Алтына так или иначе связаны с тобой.

Вот на это Юра повернулся. Наверное, в его глазах отразилось слишком многое, потому что Виктор, встретив его взгляд, звонко рассмеялся.

— Боже, Юрочка, тебе надо было идти в театр играть.

— Я тебе щас сыграю! — пригрозил на полном серьезе Юра. Витя иногда умел вывести его из себя парой предложений. Хотя какое там иногда — практически всегда!

Поезд плавно нырнул в тоннель, и все вокруг погрузилось в темноту. Ничего не было слышно, кроме мягкого шуршания, с которым синкансэн скользил по рельсам, и Майкла Джексона в правом наушнике. Левый Виктор вытянул из пальцев Юры и вставил себе в ухо, пока тот отвлекся на резкую смену освещения.

— М, какая хорошая старая музыка, — прокомментировал он.

— Старая. Прямо как ты.

— Грубиян ты, солнышко.

Вагон снова залил солнечный свет. В окне замелькали поля, горы и маленькие деревушки. Кто бы мог подумать, что между этими яркими крупными городами, застроенными так плотно, что люди жили чуть ли не друг у друга на головах, есть такие уединенные, почти дикие места.

Юра снова покосился на Виктора. Тот сидел, прикрыв глаза. С его лица не сходила мягкая улыбка. Вот ведь… А раньше, когда-то давно, когда Юра видел в нем идола, он таким не был.

— Вить, — позвал Юра, толкнув его локтем.

— Я тебя прекрасно слышу, Юрочка.

— А ты… ну… было у тебя когда-нибудь такое… ощущение, что все уже произошло с тобой и дальше ничего не будет? — Юра не знал, как правильно подобрать слова, а потому путался в них, как в растрепанном клубке шерстяных ниток, когда один узел цеплялся за другой.

Виктор открыл глаза и внимательно на него посмотрел. Юра сглотнул.

— Когда кажется, что уже не будет хорошо, как раньше. И даже плохо не будет. Все уже было. И в прошлом тебя самого осталось намного больше. Как будто ты там весь. И ничто уже не поможет тебе сдвинуться с мертвой точки и… — Юра осекся, подумав, что он несет какую-то околесицу, пытаясь облечь чувства в слова. Виктор же слушал, и на его лице не отражались ни удивление, ни непонимание. Улыбка на губах осталась, но взгляд стал серьезным. В этот момент он выглядел именно на свой возраст, а не, как до этого, на вечные семнадцать.

— Было, Юр, — выждав несколько секунд тишины, ответил Витя.

Юра нахмурился.

— И… и что ты делал с этим?

— Ох, солнышко. Я знаю, что ты не любишь, когда так говорят, но ты очень похож на меня. Не смотри так, это правда. Только ты будто несешься через это все на огромной скорости. Тебя прям за хвост хочется поймать и попросить притормозить. Куда вот ты, голову же свернешь, дитя неразумное, — Виктор вытащил из уха наушник — песня доиграла — и повесил его Юре на запястье руки, лежавшей на подлокотнике между ними. — Ко мне это ощущение пришло уж явно не в девятнадцать.

— А когда?

— Позже, Юра. Но я прекрасно понимаю, о чем ты говоришь.

— Так что ты делал с этим? — повторил свой вопрос Юра.

— Я? Я уехал.

— Куда?

— Сюда, — в глазах Виктора отразились солнечные лучи, делая их почти прозрачными, как вода. Он прищурился от яркого света.

— Так это было…

— Да. Это было в тот год, когда я все бросил и вероломно укатил в Японию. Как Яков сказал, “бездумно и опрометчиво”, — Витя поднял вверх указательный палец.

— И ты хочешь сказать, что тебе помогла Япония? — спросил Юра.

Витя снова рассмеялся.