Ласточ...ка

На тренировки ее возила бабушка. Пока ехали, бабушка Маринку кормила. Папа ругался – за час кормить было не велено. «Да дите ниче не съело, – оправдывалась бабушка, – пять колясиков салямки и печеньку». Папа понимал, что Маринка слопала полбатона колбасы салями и пачку печенья. Ну а после тренировки бабушка считала, что ребенка грех не покормить. И прямо в раздевалке разворачивала курицу, завернутую в фольгу, и бутерброды с сыром. Папа ругался. Бабушка отпиралась: «Да что там та ножка? Это же не курочка, а цыпленок. И мяса-то нет. Одни кости. А сырок я тоненько порезала». Сырок, может, и был порезан тоненько, но хлеб бабушка мазала маслом щедро. Ломтями. Через два месяца папе мягко сказали, что у девочки «тяжеловата попа» и она неперспективна.

Маринкин папа отвел дочку в бассейн – на синхронное плавание. В бассейне она пошла ко дну и потащила за собой еще одну девочку. Маринке хоть бы хны, отплевалась и пошла, а девочку еле откачали. Еще Маринка имела привычку писать в бассейн. Ничего не могла с собой поделать. Ей и говорили, и предупреждали, и ругали, а она все равно писала. Еще удивлялась, как тренерша замечает? Маринке и в голову не приходило, что там и замечать-то было нечего – она приклеивалась к бортику и застывала с напряженным лицом, разведя под водой ноги. В общем, синхронистки из нее не получилось.

От Маринки пострадала и Вета. Девочек на физре разделили на две команды и поставили играть в баскетбол. Вета оказалась в разных с Маринкой командах. Маринка не могла забросить мяч в корзину, зато хорошо стояла в обороне. «Пройти» ее было нереально. Она раздвигала ноги и руки и всей своей массой «давила» противника. Вета, метко попадавшая в корзину, решила Маринку «пройти». Кончилось все тем, что она оказалась зажатой в узком проеме между стеной и гимнастической скамейкой. Сверху на ней лежала Маринка, застрявшая в скамейке ногой. Вета лежала и думала, что сейчас задохнется. От Маринки кисло пахло потом. К тому моменту, когда физрук выкорчевал ногу орущей Маринки из скамейки, Вета уже попрощалась с жизнью. Вся правая сторона тела – от плеча до коленки – ныла, а на следующий день стала сине-желтого цвета.

На следующем уроке физрук опять разделил девочек на команды и велел играть в волейбол – от греха подальше. Опять же на всякий случай Маринку с Ветой поставил в одну команду. Вета плохо помнила, что случилось. Помнила, что Маринка отбивала мяч, сложив руки замком. Мяч отлетел прямо в Вету. Щека вспыхнула, голова загудела.

Вета считала себя отмщенной после следующего урока. Физрук периодически мучился с похмелья и разминку давал провести кому-нибудь из девочек или мальчиков. К тому же девочки каждый раз устраивали коллективное нытье – отказывались бегать по кругу, с ускорением, с захлестом назад, делать «тачки».

«Вот если бы была аэробика», – тянули девочки. Физрук сдался. Предупредил заранее, что на следующем уроке будет аэробика. Поставил на проигрывателе пластинку Боярского – про коня с зеленым глазом, тигров, которые у ног встали. Проводить разминку назначил Маринку – во-первых, из-за папы-спортсмена, во-вторых, он слышал, как Маринка хвасталась девочкам, что дома у нее есть специальная видеокассета с аэробикой. Американская. Папа привез.

Маринка подготовилась к уроку как могла. Надела привезенный папой модный гимнастический костюм – девочки онемели прямо в раздевалке. Сначала нужно было надеть лосины ярко-розового цвета. А уже сверху, на лосины, купальник с длинными рукавами и узкой полоской ткани между ягодицами. А еще у Маринки были ярко-красные гетры до колена. На руке – напульсник, на голове – махровая повязка. Маринка, обтянув телеса лайкрой, первой вышла из раздевалки. Девочки потянулись следом. Людка жевала конец своей косы. Она всегда начинала жевать косу, когда нервничала или страдала. Вете хотелось плакать. В общем, у всех настроение было испорчено. Даже перспектива аэробики больше не радовала – как можно заниматься аэробикой не в костюме? Маринкин пафос и общее напряжение сбил десятиклассник Игорь Абрамов, выходивший из спортзала. «Оба-на, телка в жопорезах», – сказал он, уставившись на Маринку.

Когда Вета уже выросла, слово «жопорезы» в применении к трусам вошло в обиход, до того как эти же трусы стали называться элегантным «танга». Но копирайт на название, в этом Вета была убеждена, принадлежал Игорю Абрамову.