Читаем Ласточкино гнездо полностью

Безруков. Котлеты по-киевски здесь получше, чем в Киеве. Только за границей и поешь в охотку русской пищи. Дожила матушка Россия! Но это уж сферы высокой политики, и об этом пусть думают лошади — у них головы большие. Ешь, Лидочка. У меня с тобой сегодня есть повод славно кутнуть.

Лидия. Какой повод?

Безруков. По секрету: Дэвис — у меня в кармане. Мышеловка захлопнулась.

Лидия. Он сдался?

Безруков. Я его припер к стене. Намертво. Он оказался крепким орешком. Все никак не хотел раскалываться. Но я нанес последний удар, от которого ему не устоять, и он уж теперь никуда не денется. Приползет, как миленький. И будет лизать нам руки, как последний пес.

Лидия. Что вы сделали?

Безруков. Последний штришок. Для полноты картины. Послал ему кассету с фильмом… ну, где наш Коля Смирнов употребляет голую Джейн. Помнишь, она у тебя хлебнула с армянским коньячком снотворного?

Лида морщится от отвращения. Безруков понимающе кивает.

Безруков. В нашем деле, мать, средств не выбирают… И работаем мы не в белых перчатках.

57. Интерьер.

Кабинет в доме Дэвисов.

(Вечер)

Кассета — в руке у Дэвиса. Он вставляет ее в видеомагнитофон. Затем быстро запирает дверь на ключ и тяжело опускается в кресло перед телевизором.

Загорается экран и на нем — смеющаяся Джейн. Меняется кадр. Коля Смирнов, нагишом, раздевает Джейн, сидящую спиной к камере. Совершенно обнаженная Джейн раскинулась на тахте в знакомой комнате Лиды. На нее ложится Смирнов. Руки Джейн обнимают его шею. Изображение на экране сопровождается комментарием голосом Безрукова.

58. Интерьер.

Детская в доме Дэвисов.

(Вечер)

Джейн укладывает Ларри спать.

Ларри. Папа не поцеловал меня на ночь.

Джейн. Он занят у себя в кабинете. Пойди поцелуй его.

Ларри. Я ходил. Дверь заперта. Он не открывает.

Джейн. Значит, твой папа очень занят, если он забыл поцеловать тебя на ночь.

В гостиной звонит телефон, и Джейн выходит туда. В трубке — голос Лидии.

Лидия. Джейн, ты — одна? Никого посторонних?

Джейн. Нет. Роджер — в кабинете, а Ларри — у себя, ложится спать.

Лидия. Тогда я могу говорить открыто. Джейн, я согласна. Ты готова дать мне укрытие? Тогда быстро, никому ни слова, подъезжай к моей гостинице и жди меня в машине за углом.

59. Интерьер.

Номер гостиницы.

(Ночь)

Лидия поспешно роется в своих вещах. Извлекает пачку фотографий. Отец — с матерью. Лида — с тетей Машей. Лида — школьница.

Стук в дверь. Девушка замирает, затем быстро прячет все в шкаф.

Лидия. Кто там?

Безруков. Я не потревожил? Принес таблетки.

Лидия открывает дверь. Безруков входит, окидывает оценивающим взглядом комнату, в которой замечает беспорядок, кладет таблетки на стол, а сам садится в кресло.

Лидия. Поздно. У меня нет настроения болтать.

Безруков. Не настаиваю. Сейчас уйду. Посижу и уйду. Твое лицо мне не нравится. Уж не захворала ли? Вызвать врача?

Лидия. Никого мне не нужно. Я очень, очень устала. Оставьте меня в покое. Спасибо за таблетки. Приму снотворное и постараюсь уснуть. Не обижайтесь. Спокойной ночи.

Безруков(неохотно вставая с кресла). Испаряюсь.

Стоило ему выйти, как Лида снова бросилась рыться в своих вещах, расшвыряла все и взяла лишь фотографии, сунув их в сумочку.

Затем отперла дверь, медленно приоткрыла, выглянула в коридор и быстро вышла. Не оглядываясь, прошла пустынным коридором, лифтом съехала вниз и, когда дверцы лифта распахнулись, столкнулась лицом к лицу с Безруковым.

Безруков. Вот те на! Куда ты, Лида?

Лидия. Пройтись перед сном. Жуткая головная боль.

Безруков. Но ты ведь приняла снотворное.

Лидия. Ничего я еще не приняла. Мне необходимо подышать свежим воздухом.

Безруков. Ночью… женщине одной… по лондонским улицам? Это небезопасно. Я пойду с тобой.

Лидия. Я вас не приглашаю.

Безруков. Что так?

Лидия. Потому что я не поднадзорная. Ясно? Могу я остаться одна? Скоро вы и в туалет пойдете за мной!

Безруков. Ну и темперамент! Не ожидал. Ты бы перед камерой вот так работала, цены б тебе не было!

Лидия. Мне надоело ваше паясничанье. Спокойной ночи! Идите своей дорогой!

Безруков. Если ты так горячо отстаиваешь свое право разгуливать одной по ночному Лондону, что же ты мне отказываешь в праве поступать, как мне будет угодно? А мне, как ни странно, тоже угодно подышать свежим воздухом. И именно теперь. Не возражаете?

Лидия. Только без меня.

Безруков. Я буду соблюдать дистанцию.

60. Экстерьер.

Улицы Лондона.

(Ночь)

Перейти на страницу:

Все книги серии Киносценарии

Тот самый Мюнхгаузен (киносценарий)
Тот самый Мюнхгаузен (киносценарий)

Знаменитому фильму M. Захарова по сценарию Г. Горина «Тот самый Мюнхгаузен» почти 25 лет. О. Янковский, И. Чурикова, Е. Коренева, И. Кваша, Л. Броневой и другие замечательные актеры создали незабываемые образы героев, которых любят уже несколько поколений зрителей. Барон Мюнхгаузен, который «всегда говорит только правду»; Марта, «самая красивая, самая чуткая, самая доверчивая»; бургомистр, который «тоже со многим не согласен», «но не позволяет себе срывов»; умная изысканная баронесса, — со всеми ними вы снова встретитесь на страницах этой книги.Его рассказы исполняют с эстрады А. Райкин, М. Миронова, В. Гафт, С. Фарада, С. Юрский… Он уже давно пишет сатирические рассказы и монологи, с которыми с удовольствием снова встретится читатель.

Григорий Израилевич Горин

Драматургия / Юмор / Юмористическая проза / Стихи и поэзия

Похожие книги

Вдребезги
Вдребезги

Первая часть дилогии «Вдребезги» Макса Фалька.От матери Майклу досталось мятежное ирландское сердце, от отца – немецкая педантичность. Ему всего двадцать, и у него есть мечта: вырваться из своей нищей жизни, чтобы стать каскадером. Но пока он вынужден работать в отцовской автомастерской, чтобы накопить денег.Случайное знакомство с Джеймсом позволяет Майклу наяву увидеть тот мир, в который он стремится, – мир роскоши и богатства. Джеймс обладает всем тем, чего лишен Майкл: он красив, богат, эрудирован, учится в престижном колледже.Начав знакомство с драки из-за девушки, они становятся приятелями. Общение перерастает в дружбу.Но дорога к мечте непредсказуема: смогут ли они избежать катастрофы?«Остро, как стекло. Натянуто, как струна. Эмоциональная история о безумной любви, которую вы не сможете забыть никогда!» – Полина, @polinaplutakhina

Максим Фальк

Современная русская и зарубежная проза
Адриан Моул и оружие массового поражения
Адриан Моул и оружие массового поражения

Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку. А по городу рыскает кошмарное создание по имени Маргаритка с одной-единственной целью – надеть на палец Адриана обручальное кольцо. Не радует Адриана и общественная жизнь. Его кумир Тони Блэр на пару с приятелем Бушем развязал войну в Ираке, а Адриан так хотел понежиться на ласковом ближневосточном солнышке. Адриан и в новой книге – все тот же романтик, тоскующий по лучшему, совершенному миру, а Сью Таунсенд остается самым душевным и ироничным писателем в современной английской литературе. Можно с абсолютной уверенностью говорить, что Адриан Моул – самый успешный комический герой последней четверти века, и что самое поразительное – свой пьедестал он не собирается никому уступать.

Сьюзан Таунсенд , Сью Таунсенд

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее