Ласточкино гнездо

– Нет, – ответил Федя. – А что с ней?

– Да скверно. Повеситься пыталась. Хорошо, соседка вовремя заметила, на помощь позвала. Какой-то парень из петли ее вынул. Говорят, вовремя успел – еще бы немного, и все.

Парнем, который вытащил мать Деревянко из петли, был Иван Опалин, но Володя Голлербах таких подробностей не знал и, конечно, Феде сообщить не мог.

– Ужас, – искренне проговорил Лавочкин.

– Не то слово. Знаешь, я тут попытался разговорить тех, кто последним видел Сашу.

– Играешь в сыщика? – улыбнулся Федя. – И кого же ты хотел разговорить?

– Да они же в нашей группе. Гример и реквизитор.

– С Пирожкова надо начать, – назидательно заметил Лавочкин, убирая неоконченное письмо в стол. – Он же сплетник известный… Слушай, может, пойдем поедим? Куда-нибудь, где на нас не будут пялиться.

– А ты надень парик, – посоветовал Володя, в котором взыграл дух противоречия.

Он давно заметил, что куда бы они ни приходили, комик всегда садился так, чтобы обратить на себя всеобщее внимание, пусть даже до того он пространно жаловался, что ему нигде не дают проходу.

– Это мысль, – задумчиво уронил Федя. – Еще надо будет накладной нос прицепить и очки, чтоб уж наверняка. Но тогда меня признают по таланту.

Он взял под мышку трость, которую использовал на съемках, прошелся по номеру походкой Чаплина и нацепил шляпу-канотье – как у Китона.

– А? – Он принял небрежную позу. – Как тебе?

«Второй сорт», – хотел ответить Володя, но смолчал.

Он придерживался того же мнения, что и Борис – что тот, кто видел в кино Чаплина и Китона, уже не сможет всерьез воспринимать Лавочкина. Но Федя расценил его молчание как дань своему дару и развеселился. Все неприятности окончательно отошли на задний план.

– Идем! Только предупреждаю, сегодня я не пью ничего, кроме нарзана…

Они дошли до «Красной Ривьеры» и заняли отдельный столик.

– Ты не знаешь, завтра будем снимать? – спросил Федя, ловко управляясь с салфеткой.

– Да, Борис опять что-то придумал. – Володя подался вперед. – Знаешь, что мне сказал Пирожков?

– Насчет съемок? – пробормотал комик, изучая меню.

– Нет. Насчет Саши. – Лавочкин едва заметно нахмурился, но Володя, хоть и обычно не упускал ни единой мелочи, не обратил на это внимания. – Саша недавно говорил Пирожкову, что его насторожил один человек в съемочной группе. Подробностей он не называл, но у Фомы Лукича осталось впечатление, что этот человек не тот, кем мы его считаем.

– М-м… думаешь, Сашу из-за этого убили?

Володя откинулся на спинку стула и развел руками.

– Я не знаю. Ну а вдруг?

Лавочкин поднял глаза от меню и весь расплылся в улыбке.

– О! Кого я вижу!

К их столу вальяжной походкой приближался Сергей Беляев.

Фотограф любил ходить во всем белом и носил светлую шляпу – и, так как сам он был брюнетом и порядком загорел под южным солнцем, все вместе производило впечатление артистической, притягательной и противоречивой личности.

Лицо Сергея словно делилось на две части: верхнюю и нижнюю.

В верхней обращали на себя внимание большие светлые глаза, казавшиеся холодными, как лед, в нижней – великолепно очерченный рот, которому бы позавидовала любая кинозвезда.

В представлении Володи эти глаза и этот рот плохо сочетались друг с другом. В первых было слишком много расчета, во втором – слишком много страстей.

Впрочем, Сергей всегда уверял, что в Ялте ему тесно и что после съемок он непременно куда-нибудь подастся. Фотограф он был отличный, и Володя не сомневался, что Беляев везде найдет себе применение.

– Пьете? – спросил Сергей, скользнув взглядом по столу.

– Еще не начинали, тебя ждали, – серьезно ответил Лавочкин, и фотограф сел между актерами.

– Слышал, у вас выдался тяжелый день, – заметил он.

– И не говори! – вырвалось у Феди. – Тебя уже допрашивали?

– А то! Насколько хорошо я знал убитого, не имел ли кто-то против него зуб и все такое. Только все это ерунда – я думаю, его просто ограбить хотели.

– Может, да, а может, и нет, – возразил Лавочкин. – Володя тут развел целую теорию, что Саша кого-то узнал в съемочной группе.

– Кого узнал? – удивился Сергей.

– Мы не знаем, – ответил Володя. – Но этот человек не тот, за кого себя выдает.

– Прекрасно, – сказал Сергей, пожимая плечами. – Вот и расскажи все это угрозыску.

Володя не питал иллюзий относительно людей, но сейчас его задело, что собеседники, которые прекрасно знали Сашу, вели себя так, как будто ничего особенного не случилось. Федя, выпятив губы, изучал список вин, а фотографу, казалось, было вообще все равно.

– Мне кажется, – проговорил актер, волнуясь, – мы должны что-то сделать.

– Мне кажется, – в тон ему проговорил Сергей, – что ты путаешь жизнь со своей ролью. Кто у нас расследует убийства? Угрозыск. Вот пусть они и занимаются тем, кто убил Сашу и за что. Расскажи им все, что тебе известно, и дело с концом.

– Угрозыск! – усмехнулся Володя, и в голосе его прорезалось раздражение. – Видел я этих, из угрозыска… Они мне вчера пытались доказать, что это я Сашу зарезал. А если не я, то Федя или Усольцев. Конечно, раз мы нашли тело, то мы и виноваты!