Ласточкино гнездо

– Да плюнь ты на них, – посоветовал Сергей. – Ты сам подумай: кто там работает? Великие умы, что ли? Шерлоки Холмсы, Наты Пинкертоны? Да ничего подобного. Самый обыкновенный народ, вот как, знаешь, в какой-нибудь канцелярии. Конечно, они будут искать того, кто убил Сашу. Может, им даже повезет и найдутся свидетели, эти… как их… улики…

– Не пугай меня, – попросил Федя, скорчив выразительную гримасу.

– И не думал. Ялта – город маленький. Уверен, в конце концов они этого бандита возьмут. На твоем месте я бы вообще не волновался…

– Да мне Сашу жалко, – вырвалось у Володи.

– Нам тоже жалко. Эдмунд вон себе срочно требует другого помощника. Мне Светляков предложил заменить Сашу, но я не согласился. Я фотограф, а не оператор.

– А что, на местной кинофабрике помощников оператора нет? – поинтересовался Федя.

– Конечно, есть, но как всегда – когда срочно надо, никого нет… Вы что заказывать будете?

И разговор плавно перетек на обсуждение кулинарных тем, а потом Федя вспомнил, что недавно проспорил Володе бутылку вина, и велел нести две.

Глава 9 Новое лицо

Постановка – это постепенное разрушение замысла.

Г. Козинцев в письме Д. Шостаковичу, 21 декабря 1947 г.

– Черт с ней, с набережной, – сказал Борис. – Сделаем досъемку потом, а теперь вот что: надо заполнить ведомость для съемок кинотрюка и оповестить городские службы. – И он стал объяснять Васе, в чем именно будет состоять трюк.

– А трюкач? – несмело спросил помощник режиссера.

– Что?

– Кто будет исполнять трюк?

– Ну на местной кинофабрике же должен быть трюкач? – вмешался Мельников, присутствовавший при разговоре. – Вызовите его.

– А, хорошо, – несмело кивнул Вася и отправился исполнять поручения, которыми его нагрузили.

Когда Лёка вернулась с пляжа, она увидела, как Вася колдует над ворохом тщательно разграфленных листов.

Их содержание имело все шансы стать мечтой любого бюрократа – и проклятием для человека, к бюрократии не склонного.

Коротко говоря, в ведомость помощник режиссера должен был внести: номер по порядку, номер листа рабочего сценария, номер проекта декораций, название декораций или места натурной съемки, адрес места, а также количество дней – съемки, построения декорации и сломки.

«Сломкой» именовалось время, за которую декорацию разбирали.

Далее указывалась: площадь павильона в процентах, транспорт, метраж, освещение и эффекты, технические приспособления, номера кадров в данной съемке. Затем шли распоряжения относительно того, что должно было находиться в кадре: перечислялись роли, эпизоды, массовки, костюмы, реквизит, гримы и парики, а также мебель.

– Не забудь лампы верхнего света, – поддразнила Лёка Харитонова. – И агрегаты с открытой дугой…

– Солнце, Лёка, солнце – вот и все лампы с агрегатами, – засмеялся Вася, откидываясь на спинку стула.

– Борис Иванович опять что-то придумал?

– Угу. – Вася задумчиво смотрел на ведомость, ероша волосы. – Только ни черта у него не выйдет. На местной кинофабрике нет трюкачей.

– А что за трюк?

– По канату перебраться с крыши дома на крышу дома напротив.

– Ух ты! А просто улицу перейти нельзя?

Оба засмеялись.

– Ну и зачем ты заполняешь эти дурацкие бумажки, если трюка все равно не будет? – спросила Лёка.

Ей нравилась увлеченность Винтера своим делом, но она считала, что иногда он все же хватает через край.

– Ну а как? Ты хочешь, чтобы я с пустыми руками к нему пришел и сказал, что трюк исполнять некому? А так – вот, пожалуйста, ведомость готова, я работал, старался… просто так сложилось, что…

Дверь распахнулась, и в номер без стука влетел Петя Светляков.

– Всем привет! – Он подошел к столу и увидел ведомость. – Это что, бумажка насчет трюка?

– Как видишь, – пробормотал Вася, пожимая плечами.

Он недолюбливал напористого, самоуверенного ассистента, который разводил бурную деятельность, подражая Винтеру, но при этом не имел ни его фантазии, ни его таланта.

– Замечательно, просто замечательно, – фыркнул Светляков. – Прежде чем все это заполнять, ты должен был выяснить, что трюкача у нас нет! Не водятся трюкачи в Ялте! Так что пиши Еремина.

– Как? – болезненно вскрикнула Лёка, меняясь в лице. – Он что, согласился пройти по канату…

– Да не пройти, – сердито ответил ассистент, – а переползти! Там будет страховка, все как полагается… Бегать по канату он не будет!

– Безумие какое-то. – Лёка начала сердиться. – А если с ним что-нибудь случится? Борис Иванович хоть мгновение об этом подумал?

– Борис Иванович подумал обо всем! Вызвал Еремина, все ему объяснил, спросил, согласен ли он… Тот сказал – согласен!

– Но он не трюкач, он актер! Это опасно! И… и… – Лёка искала слова, способные выразить ее негодование, не замечая, как две пары мужских глаз с любопытством уставились на нее.

– У него невеста есть, пусть она за него волнуется, – объявил Светляков. – Вам-то что?

Лёка опомнилась.

Почему у Васи такое странное выражение лица? Неужели он догадался…