Ласточкино гнездо

– Да ничего. Я с трудом отыскал потайной ход, но там все было завалено. А в самом доме жили сторожа, потому что его сначала хотели передать под санаторий. В общем, не получилось у меня туда пробраться… а потом Винтер вбил себе в голову, что будет там снимать. И я решил остаться и посмотреть, не удастся ли позже найти тайник. Но его обнаружили при ремонте, и украшениями завладела Гриневская. Видеть ее в драгоценностях моей матери было не слишком… приятно, но я ее не убивал.

– Знаю, – сказал Опалин и повернулся к Вере Ильиничне. – Вы ведь сразу его узнали, когда я его к вам привел? Даже таз выронили. И потом он будто бы помогал вам с посудой, хотя за это время можно было перемыть… не знаю… все тарелки в Гурзуфе…

– Нам было о чем поговорить, поверьте, – сказала Вера Ильинична сдержанно. – И что обсудить.

– Меня, например?

– В том числе.

– Можно спросить? – вмешался Иван Ильич. – Ваня, что вы собираетесь предпринять?

Но Опалин не успел ответить, потому что Кеша неожиданно выхватил пистолет и выстрелил.

Выстрелил в Сеню Царя, который, приподнявшись на локте, целился в Ивана.

Вера Ильинична испуганно вскрикнула.

– Уберите оружие, барон, – буркнул Опалин. – Вы пугаете дам.

– Ваня. – Светлые глаза сверкнули. – Не надо со мной так говорить.

– А как с тобой говорить? Запутался я. Недавно вон детей больных из здания выносил – нормальным человеком казался. А сейчас, – Опалин покосился на трупы бандитов, – пятерых застрелил, а ведешь себя так, словно ничего не случилось.

– По-твоему, я должен о них сожалеть?

– Теперь, когда они никому больше не могут навредить? – усмехнулся Иван. – Почему бы и нет?

– Шутишь? – настороженно спросил его собеседник.

– Шучу. – Опалин вздохнул. – Как твою сестру-то зовут?

– Наталья.

– И где вы с ней живете?

– В Париже.

– Хороший город, наверное. Ты туда вернешься?

– Вернусь. Я уже несколько раз собирался обратно, да все откладывал.

– Почему?

– Наверное, потому, что здесь мои корни. И что бы ни случилось, этого уже не изменить.

Опалин поглядел на лицо барона, залез в карман, достал «Алмазную гору» и, в последний раз полюбовавшись на блеск драгоценных камней и переливы опалов и жемчугов, протянул украшение своему собеседнику.

– На, держи. Раз это твое, то пусть у тебя и останется.

– Ваня, – проговорила Вера Ильинична, волнуясь, – я так и знала… Я всегда думала, что вы настоящий человек.

– Да ладно вам. – Опалин махнул рукой. Отделавшись от драгоценности, которая его тяготила, он неожиданно почувствовал странное облегчение. – Вы меня только раз в жизни видели. Странно после одной встречи делать такие выводы…

– Я могу что-нибудь сделать для вас… для тебя? – спросил барон после паузы, спрятав украшение.

– Конечно, – ответил Опалин. – Я думаю, эту колымагу, – он кивнул на бандитский автомобиль, – придется завести. И потом все мы разъедемся кто куда… кто в Париж, а кто в Москву. Вера Ильинична, садитесь… Иван Ильич, давайте я перенесу вас в машину. Надо же, уже светает… И земля, кажется, почти перестала дрожать.

Захлопали дверцы, заурчал мотор.

Четверо уцелевших двинулись навстречу новому дню.

Глава 30 Слишком много неизвестных

Из всех искусств для нас важнейшим является кино.

В. И. Ленинв беседе с А. Д. Луначарским

На следующий день Опалин, как и обещал, навестил Васю Селиванова в санатории.

Подземные толчки не прекращались, и хотя их сила значительно ослабла, мало кто из приезжих рисковал оставаться в Ялте. Люди бежали в Севастополь, в Симферополь, осаждали поезда, платили колоссальные деньги частным перевозчикам.

В разрушенной на две трети Ялте оставались только коренные жители да продолжали осыпаться стены и разваливаться дома. Оживленная прежде набережная с множеством магазинчиков, кондитерских, кафе вымерла и стала скучной, как в каком-нибудь ненастном феврале.

– Ну а у вас тут как? – спросил Иван.

– Здание вроде устояло, – сказал больной. – Приедет комиссия, будет его проверять. В стенах трещины, придется их укреплять. Да кое-где попадала штукатурка.

– А у нас крыша улетела. Но обещают восстановить до того, как наступят холода. Люди в городе не унывают, сколачивают шалаши из досок, некоторые даже на время приспособили старые бочки для жилья.

– Ты нашел вчера своих знакомых? – спросил Селиванов. – У них все в порядке?

– Да. Просто… ну… переволновались во время землетрясения.

– Я слышал, Беляев сбежал. Зря Парамонов его упустил. Ему этого не простят.

– Почему?

– Ну как? Это же Беляев убил Гриневскую.

Опалин молчал.

– У тебя есть какие-то свои соображения? – с любопытством спросил больной.

– Понимаешь, – начал Иван, – на самом деле у меня ничего нет. Но…

– Но?

– Так, чепуха. Интуиция. Догадки. То, что к делу не подошьешь.

– Ну и что? Мы сейчас не на работе. Хочешь что-то сказать, я тебя слушаю.

– Я думаю, что все произошло из-за одного человека. Назовем его… ну, например, Андрей.

– Так, так.

– И этот Андрей очень хотел избавиться от своей невесты. А может быть, не от невесты, а от ее мамаши. А может быть, от обеих разом.