Латинская Америка. От конкистадоров до независимости

Для европейских монархий XVIII в. характерно такое явление, как просвещенный абсолютизм, представлявший собой совокупность политических, экономических и идеологических мер, которые были, в сущности, попыткой правящего феодального класса приспособиться к ускорявшемуся ритму новых процессов в обществе, быть в русле этих процессов, чтобы сколько возможно продлить свое пребывание у власти. Испанским Бурбонам просвещенный абсолютизм был присущ в полной мере, и сфера его действия распространялась на американские колонии. Немалое значение имели реформы, проведенные при короле Карле III (1759–1788) испанскими министрами-просветителями. Так, в этот период колонии получили разрешение на свободную торговлю с Испанией, были упорядочены административное управление и сбор налогов. Однако по-прежнему строжайше запрещалось торговать с другими странами, был принят ряд мер против контрабанды. Но Испания не могла обеспечить спрос колоний на потребительские товары, и теперь сами испанские купцы, располагавшие монополией торговли в колониях, стали ввозить туда английские и голландские товары, которые были и лучше и дешевле испанских.

Вице-короли Новой Испании этого периода, особенно Хуан Висенте де Гуэмес Пачеко, второй граф Ревильяхихедо, в соответствии с предписаниями Мадрида проводили политику преобразований и реформ. Это, однако, диктовалось отнюдь не интересами мексиканцев, а меняющимися интересами метрополии, поскольку теперь, как говорилось выше, ценность колониальных владений стала измеряться не только и не столько количеством доставленных в королевскую казну драгоценных металлов, сколько значением колоний как потенциального рынка для развивавшейся испанской промышленности и поставщика сырья для этой промышленности. С этими новыми задачами и было связано возникновение в Новой Испании ряда учебных и научных центров, ориентированных на практическую деятельность. В 1783 г. король Карл III подписал указ об основании в Мехико Королевской семинарии горного дела (Горного колледжа), занятия в которой начались в 1792 г. Такое высшее учебное заведение специального типа было одним из первых на Американском континенте, и уже с самого начала оно стало не только важным учебным, но и научным центром: в лабораториях колледжа работал А. Гумбольдт во время своего пребывания здесь в первые годы XIX в., инструменты астрономической обсерватории колледжа он использовал при измерениях в 74 географических пунктах Новой Испании. Профессорами Горного колледжа были в ту пору такие известные ученые, как выходец из Испании минералог Фаусто Элуйар (1757–1833), натуралист и химик Андрес дель Рио (1765–1849), некогда учившийся вместе с Гумбольдтом в классе знаменитого профессора Вернера, мексиканец Антонио Леон-и-Гама (1735–1802) — астроном, участник знаменитой экспедиции Александра Маласпины, заведовавший в колледже кафедрой механики, и другие.

Среди первых выпускников колледжа были выдающиеся горные инженеры Касимиро Човель и Висенте Валенсия; им суждено было пасть в сражениях за независимость Мексики.

Большую роль в развитии культурной жизни Мексики сыграли также Королевская школа хирургии (1768 г.) и Ботанический сад (1788 г.), созданный, «дабы коллекционировать в нем произрастающие в этой стране растения и производить опыты по их использованию в медицине и в науках». При Ботаническом саде были организованы курсы, занятия которых вели натуралисты Мартин Сесе и Висенте Сервантес^{129}.

В 1773 г. в Мехико была основана Королевская академия изящных искусств; к ее открытию король Карл III послал обширную коллекцию копий античных скульптур. К тому же периоду мексиканские исследователи относят начало истории Национального музея, основываясь на указании вице-короля Букарели о создании в университете «архива или музея»; вскоре следующий вице-король, граф Ревильяхихедо, приказал передать университету для работы над историей Новой Испании коллекцию собранных и описанных «древностей» (древние изваяния, стелы, фрагменты сооружений и т. п.), принадлежавших приезжавшему в страну итальянскому кавалеру Лоренцо Ботурини^{130}.

«Никакой из городов континента, — писал А. Гумбольдт в 1803 г., — не исключая и Соединенные Штаты, не располагает столь большими и солидными научными учреждениями, как Мехико. Назову Горную школу, руководимую ученым Элуйаром, Ботанический сад и Академию живописи и скульптуры, известную под названием Академии изящных искусств»^{131}. Это свидетельство великого ученого, которому мексиканская наука обязана включением ее в систему мирового естествознания, представляется нам очень важным; вряд ли нужно искать более убедительное доказательство тому, что культурная жизнь Новой Испании в конце XVIII в. находилась вполне на европейском уровне.