Латинская Америка. От конкистадоров до независимости

Среди обширных колониальных владений испанской короны в Америке Перу — даже спустя почти три столетия после завоевания — оставалось одним из самых «индейских». К концу XVIII — началу XIX в. индейцы составляли 57, а метисы 29 % общей численности населения вице-королевства^{139}. При этом социально-экономическая единица перуанского общества — айлью (индейская община) — не была разрушена испанцами в процессе завоевания страны. И дело вовсе не в том, что конкистадоры проявляли в ходе завоевания Перу меньше жестокости, чем в других американских землях, или индейцы подвергались здесь меньшей эксплуатации. Завоеватели смогли достаточно быстро оценить те немалые выгоды, которые сулила им эксплуатация индейской общины в том виде, как она сложилась еще до конкисты в государстве Тауантинсуйу. Как отмечает советский исследователь И. К. Самаркина, «высокий уровень развития общинной организации позволил испанцам без коренной экономической перестройки создать (в вице-королевстве Перу. — В. С.) колониальную систему. На первом этапе освоения покоренного мира конкистадоры стремились сохранить и социальную стратификацию Тауантинсуйу. Осуществляя колониальную политику руками традиционных правителей… испанцы могли рассчитывать на быстрое утверждение своей власти. Наконец, общинная система позволяла наладить фискальную службу в колонии. Все это нашло отражение в своде «Законов Индии» и составило теоретическую основу политики короны»^{140}. Сохранив индейскую общину, испанские завоеватели сохранили и привилегированное положение в колониальном обществе индейской племенной знати. Корона возложила на касиков весьма важную функцию в системе колониального ограбления индейцев — сбор подушной подати, так называемого «трибуто». В вознаграждение касики получили целый ряд сословных привилегий, выделявших их из индейской массы: право ношения холодного оружия, право ездить верхом, право носить испанскую дворянскую приставку к имени — «дон», право одеваться по-европейски, за ними закреплялись земельные владения и скот с правом их наследования, они освобождались от подушной подати. Так, сохранив и упрочив положение индейской знати, испанская корона создала себе социальную опору в среде коренного населения Перу, что облегчало жесточайшую эксплуатацию широких масс индейцев в сельском хозяйстве, в примитивных мастерских-обрахе, в рудниках по добыче серебра и ртути, где труд был особенно тяжким.

Однако хитроумная система эксплуатации местного населения не могла примирить индейцев с колониальным гнетом. Индейские восстания происходили здесь на всем протяжении колониального периода; особенно широкий размах они приняли в XVIII в. Самыми крупными из этих выступлений были восстания индейцев в Кочабамбе в 1730–1731 гг., в Оруро в 1739 г., восстание X. Сантоса (Атауальпы) в 1742–1756 гг., восстание в Уануко в 1738 г., восстание в Анкаш в 1780 г. и, наконец, великое восстание под руководством Тупака Амару. Это мощное выступление народных масс, представлявшее собой, по сути дела, крестьянскую войну, развернувшуюся на значительной части территории вице-королевства, колониальным властям удалось подавить с огромным трудом. Местная креольская верхушка была очень напугана размахом восстания, и этот страх за свои богатства, за свое привилегированное положение сохранился надолго. В немалой степени этим обстоятельством и обусловлен тот факт, что в войне за независимость 1810–1826 гг. перуанские креолы сыграли значительно более скромную роль, чем креольское население других областей Латинской Америки, а Перу до последнего момента оставалось оплотом испанского владычества на континенте.

Непосредственной реакцией колониальных властей в Перу на восстание Тупака Амару в идеологическом плане стало полное запрещение ввоза всякого рода «опасной» литературы, а также конфискация и сожжение книг, лишь заподозренных в том, что они могут возбуждать опасные мысли. В соответствии с королевским указом от 1785 г. вице-король Теодоро де Круа собрал и сжег труды французских, английских и итальянских философов, прежде всего Монтеня, Макиавелли, Локка, Вольтера и т. д. В поисках подозрительных книг тщательно проверялись общественные и частные библиотеки, а инквизиции было указав о еще более усилить контроль над ввозом всякого рода литературы.