Латинская Америка. От конкистадоров до независимости

У берегов современной Аргентины первые европейцы появились в феврале 1516 г. Это были испанские моряки экспедиции Хуана Диаса де Солиса, искавшей морской проход в «Южное море» — Тихий океан. Колонизация новых земель началась в 1527 г., когда Себастьян Кабот заложил на берегу реки Параны поселение Санкти-Спиритус; оно должно было стать опорным пунктом при продвижении конкистадоров в глубь материка. К этому времени испанцы, хотя и весьма приблизительно, уже представляли себе контуры открытого ими континента. Они слышали миф о сказочно богатой империи «белого царя» и богатых драгоценными металлами «серебряных горах», которые находились где-то в центре этого континента, — миф, отголоски которого дошли и до наших дней. Вот туда-то, к «серебряным горам», и устремились люди Кабота. «Близость сказочной страны, притягательная сила неведомого, жажда обладания драгоценным металлом гнали вперед путешественников»^{184}. Надежды конкистадоров отразились в названии, которое с тех пор носит общий эстуарий Параны и Уругвая — Рио-де-ла-Плата («Серебряная река»), а также в названии республики, возникшей позднее на его берегах, — Аргентина (по-испански Архентина — «серебряная»).

Однако надежды испанских конкистадоров и в этом районе Америки не сбылись. Вместо городов «белого царя» экспедиции, исследовавшие водные пути от Рио-де-ла-Платы в глубь страны (реки Уругвай, Парагвай, Парана и их притоки), нашли многочисленные индейские племена. Эти племена оказали конкистадорам упорное сопротивление, которое надолго задержало процесс испанской колонизации. Она проходила здесь вяло в отличие от Новой Испании, Новой Гранады и Перу, где существовали развитые индейские государства. Пампа и «светлые леса» территории нынешней Аргентины были населены разрозненными и отсталыми кочевыми и оседлыми индейскими племенами, численность которых достигала 800 тыс. человек. Испанцы частью истребили, частью постепенно поработили их. Здесь не было высокоразвитых обществ, подобных майя, ацтекам, инкам или чибча-муискам, поэтому индейцы Аргентины сыграли весьма незначительную роль в последующем формировании национальной культуры: они были ассимилированы потоками европейской иммиграции.

Сопротивление индейцев испанскому завоеванию было особенно энергичным в районах, примыкавших к Атлантическому побережью, где кочевали воинственные племена группы хэт, пуэльче и другие. Основанный конкистадорами в 1536 г. на западном берегу Рио-де-ла-Платы город Буэнос-Айрес (Пуэрто-Санта-Мария-де-Буэное-Айрес — «Порт богоматери Добрых Ветров») был вскоре разрушен и вновь восстановлен лишь в 1580 г. Поэтому центр испанской колонизации в 1540-х годах переместился к северу, в предгорья Анд, где обитали оседлые племена диагитов, занимавшиеся земледелием. Сюда испанские конкистадоры пришли в 1543 г. из Перу, завоеванного ими десятилетием раньше.

Колонизация земель на территории современной Аргентины характеризовалась решительным преобладанием испанского или, точнее, креольского элемента в формировании культурного облика страны вплоть до XIX в. Испанская культура проникала сюда двумя главными путями: с севера — из Перу — через Жужуй, Сальту, Тукуман; с востока — через Рио-де-ла-Плату и по течению рек Парана и Уругвай. Здесь испанцы основывали города, становившиеся центрами экономической колонизации, распространения языка, европейского образа жизни, католической религии. В 1573 г. в пункте слияния этих двух потоков был основан город Кордова, самый значительный культурный центр Аргентины колониального периода.

Кроме этих двух главных потоков колонизации существовал третий, менее значительный: из Чили через перевалы южных Анд в Куйо, где в середине XVI в. конкистадоры основали города Мендосу и Сан-Хуан.

Многочисленные, но мелкие города, возникшие на путях испанской колонизации, в течение долгого времени — вплоть до середины XVIII в. — влачили жалкое существование. «Провинции Ла-Платы, — пишет М. Мёрнер, — представляли собой район второстепенный, находившийся в полном небрежении, особенно в отношении экономическом. Центры белого населения, маленькие и разбросанные, были почти полностью изолированы друг от друга; вся территория к югу от линии, соединяющей Буэнос-Айрес и Мендосу, все то, что теперь является Уругваем, а также Гран-Чако, в то время представлявший серьезное препятствие для сообщений, оставались вне процесса белой колонизации, и такое положение сохранялось еще в течение долгого времени»^{185}.