Латинская Америка. От конкистадоров до независимости

Все эти новые веяния встретили благожелательное отношение со стороны вице-короля Хуана Хосе де Вертис-и-Сальседо, возглавлявшего колониальную администрацию с 1778 по 1784 г. С его именем связано основание в 1783 г. Колледжа Сан Карлос в Буэнос-Айресе, первого учебного заведения такого типа в колонии. По свидетельству современника-англичанина, этот колледж «по своим учебным планам и методикам обучения походил на Оксфордский университет»^{194}. Сюда принимались 10-летние мальчики, умевшие читать и писать, являвшиеся законнорожденными и обладавшие свидетельством о христианском вероисповедании и «чистоте» испанской крови. Колледж готовил юношей к поступлению в университеты. Хотя преподавание в целом носило догматически-религиозный характер, «постоянное общение между учащимися, чтение переходивших из рук в руки запрещенных книг французских философов объединяли их и способствовали формированию в среде молодежи, наиболее остро переживавшей стесненные условия колонии, революционного политического сознания»^{195}. Впрочем, наиболее прогрессивные преподаватели колледжа знакомили своих учеников с передовыми течениями в науке: физическими воззрениями Декарта, теорией Ньютона и т. д. В Колледже Сан Карлос учились М. Бельграно, М. Морено, Б. Ривадавия и другие выдающиеся представители общественной мысли Аргентины.

Экономическое и социальное развитие Ла-Платы в конце XVIII в. обусловило необходимость подготовки собственных кадров квалифицированных специалистов, в первую очередь морского дела, коль скоро Буэнос-Айрес быстро превращался в крупнейший торговый порт Атлантического побережья Южной Америки. После многолетних усилий в 1792 г. в Буэнос-Айресе состоялось торжественное открытие Мореходной школы (академии, как ее иногда называют), хотя фактически занятия в ней начались лишь в 1800 г. Первым директором школы был Педро Антонио Сервиньо, один из сотрудников Феликса де Асары, который оказал поддержку в организации этого учебного заведения. Число учащихся Мореходной школы было ограничено (в 1802 г. сдавали экзамены всего 16 человек).

В Мореходную школу допускались только чистокровные испанцы и креолы, умеющие читать и писать. Курс обучения включал геометрию, тригонометрию, алгебру, основы механики, гидрографию, космографию, обращение с инструментами, арифметику, а также длительную практику на кораблях. Хотя существование Мореходной школы было недолгим, сам факт ее деятельности свидетельствовал о твердом намерении жителей Ла-Платы впредь самим заботиться об обеспечении нужд своей страны. В уставе школы, который редактировался Мануэлем Бельграно, задачи ее были определены как «изучение науки о мореплавании, подготовка молодых людей к благородной и полезной деятельности; те же, кто не будет заниматься мореплаванием, получат здесь самые нужные знания для будущей жизни, будь то торговля, военное дело или какое-либо другое занятие»^{196}.

В Буэнос-Айресе возникают и другие учебные заведения, имеющие практический уклон, — математические школы, медицинская школа, высшие медицинские курсы, школа рисования. Однако все они существовали недолго и число их учащихся было невелико.

Подъем культурной жизни, расширение просветительской деятельности способствовали появлению в Ла-Плате первого светского печатного издания — газеты «Телеграфе меркантиль» (1802 г.). Она печаталась в типографии «У сиротского приюта» на станках, доставленных в Буэнос-Айрес из Кордовского университета после изгнания иезуитов.

Выше мы уже упоминали имя Мануэля Бельграно. Этот замечательный представитель аргентинской общественной мысли заслуживает того, чтобы остановиться на нем особо, поскольку в его деятельности отразились многие стороны напряженной интеллектуальной жизни Ла-Платы накануне революции и в первые годы борьбы за независимость. Судьба Бельграно очень типична для передовых ла-платских интеллигентов той эпохи.

Крупнейший государственный деятель и мыслитель Аргентины Доминго Фаустино Сармьенто назвал Бельграно зеркалом великой эпохи в истории страны, зеркалом Майской революции, ознаменовавшей свержение колониального господства Испании в этой части Южной Америки. «Вся жизнь Бельграно, — писал Сармьенто, — является олицетворением, если так можно сказать, революции за независимость… Бельграно воплощал в себе просвещенную Америку в той степени, в какой это было тогда возможно, Америку, еще неопытную в военном искусстве, но стремящуюся к победе. Еще до того, как Боливар, Альвеар и Сан Мартин принесли сюда искусство побеждать, Бельграно… принес добрые социальные идеи, стремление к прогрессу и культуре»^{197}.