Латинская Америка - революция и современность

Североамериканский социолог Андре Гандер Франк, приобретший в последние годы особую популярность, например, утверждает, что капиталистические отношения стали развиваться в странах Нового Света сразу же после открытия Америки как Продукт внешнеторговой «сателлизации», подчинения экономики колоний нуждам зарождающейся западноевропейской буржуазии. Отсюда делается вывод о том, что в Латинской Америке изначально возник некий «сателлизированный», «зависимый», подчиненный тип капитализма, а местная буржуазия была и остается своего рода недоразвитой «люмпен-буржуазией», «пассивным инструментом иностранного торгового и промышленного капитала»^{7}.

Иными словами, получается, что капитализм в Латинскую Америку якобы вообще был привнесен извне, экспортирован из Европы. Такого рода воззрения представляют собой не что иное, как перепев старых взглядов Дюринга и теоретиков «экономического романтизма» конца XIX в.

Привнесенность капитализма в Латинскую Америку извне — это популярный тезис тех, кто, будучи не способен исследовать сложнейший процесс так называемого первоначального накопления в зависимых странах, ищет самое простое, легкое, даже наивное объяснение младенческого периода капиталистического развития. Они не объясняют ни того, как натуральное производство превратилось в товарное, ни как последнее переросло в капиталистическое, т. е. такое, «когда товаром становятся уже не только продукты человеческого труда, но и самая рабочая сила человека»^{8}. Гораздо проще, конечно, объявить, что капитализм как способ производства был просто экспортирован из Европы в Новый Свет в трюмах каравелл Колумба.

На самом деле, конечно, процесс шел совсем иначе, на основе постепенного и порой мучительного превращения докапиталистических форм товарного производства в новые, капиталистические. Мировая торговля, европейские займы не столько ускорили, сколько затормозили этот сложный процесс, хотя европейские страны и пытались использовать экономическую экспансию в своих целях. Это привело к экономической зависимости испанских и португальских колоний от буржуазной Англии, а следовательно, затормозило развитие местного капитализма, сохранив докапиталистические, но товарные формы производства. В этом отношении судьба Латинской Америки в эпоху зарождения капитализма ничем не отличалась от судьбы бывших английских колоний в Северной Америке или стран Азии. Во всем мире переход от феодализма к капитализму осуществлялся в самых жестоких и варварских формах и был растянут на многие десятилетия. Буржуазные ученые, особенно те из них, кто стоит на националистических (антиимпериалистических) позициях и ищет пути к преодолению экономической отсталости, склонны во всем винить «чужой» капитализм, но всячески защищают интересы местного, горячо ратуя за его ускоренное развитие. Это и порождает стремление приписать местному капитализму некие исключительные черты не только в прошлом, но и в настоящем и будущем. Чаще всего при этом драматизируется вопрос об «отсталости», «слаборазвитости», «бедности» и т. п.

Отрицать значительное экономическое отставание Латинской Америки по сравнению, скажем, с США было бы, конечно, наивно. Уровень дохода на душу населения, производительность труда, техническое обеспечение, развитие энергетики и другие показатели национального благосостояния в большинстве латиноамериканских стран во много раз меньше. Этот факт известен всему миру. Но можно ли на этом основании приписывать капиталистическому способу производства в Латинской Америке «исключительный» характер? Думается, нельзя. Ведь буржуазные отношения имеют универсальный характер. Они не меняют свое значение, свои законы в зависимости от уровня развития техники или объема национального богатства. В. И. Ленин, вскрывая несостоятельность народнических воззрений по поводу того, что-де бедность препятствует капиталистическому развитию наций, показал, что капитализм «существует и при низкой и при высоко развитой технике»^{9}. Разумеется, степень зрелости буржуазных отношений на разных этапах истории и в разных странах может быть далеко не равномерной, по суть капитализма как способа производства везде и всегда одна и та же.

Тезис об «исключительности» латиноамериканского капитализма в разных вариациях — запоздалость, сателлизация, периферийность, абсолютная зависимость и т. д. — вносит поэтому немалую путаницу в решение как научно-теоретических, так и ряда политических, практических проблем.

Наиболее опасным следствием такой ситуации стала модная тенденция рассматривать латиноамериканский капитализм в качестве некоей «третьей общественной формации» наряду с империализмом и социализмом. Известный бразильский экономист Т. дус Сантуш и многие другие буржуазные ученые (О. Сункель, Ф. Кардозо, М. Каплан, Э. Жагуарибе) определяют эту «третью» формацию как «зависимый капитализм».