Латинская Романия

Cum ergo obstet exceptio prescriptionis, exemptionis et in omnem eventum pretendatur iussus superioris, nec de aliquo delicto probetur et patronus navis capte esset subditus petit decerni a prefactis dominationibus vestris se non posse intromittere de comtent(is) in suplicatione. Et si dictus Bertholameus pretendat ius aliquod contra ipsum Theodorum fillium et heredem dicti condam domini Hieronimi occaxione premissa sunt magistratus ordinarii in civitate, coram quibus potest de iure suo experiri et sibi ostendebitur oportune.

Консулы генуэзской Каффы перед судом и наветом

С XIII в. Черное море, бывшее до того заповедным бассейном Византийской империи, стало доступным для итальянского купечества. Взятие Константинополя крестоносцами в 1204 г. предоставило такую возможность сначала венецианцам. Но те, занятые освоением доставшегося им после падения Византии большого островного домена в Эгеиде (в составе которого были и Крит, и порты Пелопоннеса Корон и Модон, и многое другое), не спешили обосновываться в еще мало известном для них, но уже носившем название «Великого», море. Да и доходы от торговли там в первой половине века были еще скромными. Основной путь международной торговле проходил южнее — через Багдад и Восточное Средиземноморье. Татаро-монгольские завоевания, разрушения крупных городов на старых путях и возникновение на периферии Византии больших империй улуса Джучи на Севере и державы Ильханов на Юге, круто изменили ситуацию. Два главных караванных маршрута с Востока в Европу оканчивались с середины XIII в. в Причерноморском бассейне. Один — в столице Понтийской империи Великих Комнинов — Трапезунде, другой — в устье Дона, где постепенно возникает итальянская фактория Тана[594]. Генуэзцы, как кажется, раньше поняли суть произошедших перемен и поспешили заключить договор с Никейским императором Михаилом VIII Палеологом 13 марта 1261 г., незадолго до возвращения им прежней столицы Византии — Константинополя из рук разваливавшейся Латинской империи крестоносцев[595]. И довольно быстро, с середины 60-х годов XIII столетия берега Черного моря стали покрываться сетью торговых факторий генуэзцев, некоторые из которых превратились в города в полном смысле слова или составляли особое городское ядро в старых городах Крыма, Кавказа, Понта или Пафлагонии[596]. Каффа была самой крупной жемчужиной в этом ожерелье. Завоевав себе место под солнцем как в борьбе, так и путем соглашений с ханами Золотой Орды, Каффа быстро росла, став многотысячным и полиэтничным городом в XIV в. и обогнав по населению даже Константинополь в веке XV[597].

С конца XIV столетия и вплоть до османских завоеваний 1475 г. консул Каффы считался высшим должностным лицом не только этого, самого крупного, города в регионе, но и для всех генуэзских владений в Крыму (так называемой Газарии) и в Причерноморье. Устав Каффы 1449 г. называл его caput et primordium dicte civitatis et totius Maris Maioris in imperio Gazarie[598]. Лишь подеста Перы — пригорода древней и исторической столицы Византии и оплота генуэзской власти на Босфоре, мог претендовать на сходную роль, распространяя свой контроль на некоторые поселения в Анатолии. Консул Каффы избирался в Генуе из представителей высшего патрициата метрополии, имел свиту и прислугу. Его появления перед народом были сопряжены с особым, торжественным ритуалом. Он представлял власть и персонифицировал могущество и авторитет Генуэзской республики. У него находилась печать и другие атрибуты коммуны. Он, вместе с викарием — доктором прав — вершил суд в факториях. В большой зале консульского дворца Каффы стояло для устрашения и применения в дознании пыточное устройство (tortura seu tormentum)[599].