Лаций. Мир ноэмов

Она снова обратила внимание на реальность. Пока ее не было, Вергилий с помощью паяльной лампы открыл крышку люка, которую заклинило. Именно здесь, в этом месте, находился ее соперник – страж, наводящий страх и все же беспомощный против нее. Мысленно хлопнув ладонью, она заставила механизм открыться. Дверь теперь походила на тело, лишенное души, которое двигалось, лишь если его к этому подталкивали снаружи, не имеющее собственной воли. Плавтина задрожала от этого холодного прикосновения, будто трогаешь труп. Тяжелая металлическая пластина секунду сопротивлялась силе поршня, потом сдалась с гидравлическим щелчком, пропустила тонкий, бледный луч света.

С другой стороны раздался скрежет металла о металл. Еще и еще. Люк полностью открылся, не издав ни звука. Брызнувший из отверстия яркий свет на миг ослепил Плавтину. Смерть, – сказала она себе с неожиданным спокойствием, – ждет меня на той стороне.

* * *

Корпус корабля задрожал. Дрожь завибрировала в полу, усилилась, пронзила Эврибиада там, где его тело соприкасалось с металлическими деталями корабля. Поднятый турбинами сильный ветер мел по палубе.

Оставшиеся на платформе эпибаты расступились. Им нельзя было терять ни секунды. И все-таки возвращаться в реальность было нелегко. Время – или сознание – этого мира двигалось гораздо быстрее, чем в онейротроне. Неожиданное и сильное ощущение одиночества и несчастья поколебало решимость Эврибиада. Он прочел ту же нерешительность в глазах Феоместора, и ему стало немного легче – достаточно, по крайней мере, чтобы пролаять приказы, которые он должен был отдать.

Командный пункт был погружен в темноту, едва освещаемую экранами операторов. Сами операторы расселись вокруг него подковой, спиной к Эврибиаду, сосредоточившись на вихрях сообщений и запросов, поступавших от системы навигации. Лучшие из моряков не забыли о том обучении, которое получили перед уходом в море. И хорошо: этот Корабль совсем не походил на их трирему. Хотя… Те шаттлы, которые Отон предоставил в распоряжение его войскам, лишенные сознания и возможности мыслить, тоже требовали операторов. Отсутствие ноэмов гарантировало невидимость перед лицом врага, который привык сражаться с Интеллектами. Однако за все нужно было платить: лучший из людопсов и в подметки не годился самому медленному из автоматов. Вряд ли они выйдут победителями из космической битвы.

Поверх ряда склоненных голов ему было видно, что происходит снаружи, через пуленепробиваемые стекла кабины. Слева на большой скорости мчалось другое судно. А вот напротив не было ничего. Вернее, там было пугающее ничто: повисший в космосе прямоугольник черноты. Он не мог вынести этого зрелища, и все-таки снова и снова глядел в его сторону – так невозможно отвести глаз от пропасти, которая парализует своей головокружительной высотой. Все это, начинал он понимать, ничего общего не имело с битвой на море.

Эврибиаду было страшно. Он скрывал это от своих воинов или, по крайней мере, надеялся, что скрывает. И все же ужас разъедал его изнутри.

Но он не собирался уклоняться от боя. У него было двенадцать минут – на это время Фотида сможет обеспечить им безопасность. Потом у врага, которому сейчас мешал его собственный союзник, снова появится возможность стрелять. Пока что он в изобилии расходовал топливо, презрев все правила безопасности, пытаясь наскрести хотя бы несколько секунд ускорения. Что до другой кометы, той, которую они обездвижили электромагнетическими импульсами, – трудно сказать, сколько времени понадобится варварам, чтобы перевооружить системы и законопатить бреши.

Значит, двенадцать минут. Всего лишь разведка, без рискованных действий. Над «Транзиторией» навис призрак заражения. То, что погубило Плавтину, представляло для ноэмов Корабля смертельную угрозу. Но как противиться искушению подойти поближе в поисках ответов? База людопсов представляла собой что-то вроде тамбура, ведущего во внешний мир, под охраной биологических существ, нечувствительных к вычислительному оружию, своеобразную клетку Фарадея, способную экранировать любое электрическое поле. Они защитят составное сознание – а значит, и ноэмов, и гражданских, и Фотиду.

Атмосферные реакторы судна толкали их вперед, к мембране, отделяющей их от безвоздушного пространства. На долю секунды они ощутили ее сопротивление, по их телам пробежала дрожь. Этот прием пилоты обязаны были выучить: переход из атмосферы в космос, когда реакторы сменялись химическими турбинами.