Лаций. Мир ноэмов

Казалось, он не обращал на Плавтину особого внимания. Она скользнула в кресло рядом с креслом Виния, развернулась, чтобы быть с ним лицом к лицу. Ее создатель с патрицианским профилем по-прежнему смотрел в стену, безразличный к ее присутствию.

Прошло несколько мгновений, прежде чем он соизволил обернуться к Плавтине. Его кожа была гладкой и бледной, черты – чуть-чуть слишком правильные для человека, даже порожденного генной инженерией. Его светлые, холодные глаза, казалось, всегда глядели сквозь собеседника. Прямые, черные как смоль и очень гладкие волосы, подстриженные с ровной челкой, подчеркивали необычность его лица с высокими скулами и очень длинными, хорошо прорисованными бровями. Ему не хватало только заостренных ушей, чтобы походить на мифического дьявола.

Плавтина безгранично восхищалась своим ментором. Он был одним из самых древних автоматов, по годам уступая лишь самому Ахинусу, и породил на свет многие поколения Интеллектов – лучше продуманных и более упорядоченных, но не обогнавших его в тонкости суждений и в знании Человека.

– Где же остальные? – спросила Плавтина.

– Они заняты: сходят с ума.

– Я не понимаю.

Та Плавтина, которой снился сон, понимала и чувствовала, как кровь стынет в жилах. Не сказав больше ни слова, Виний повернулся к стене с экранами. Она проследила за его взглядом.