Лаций. Мир ноэмов

Однако зловещая метаморфоза отвлекла ее от этих мыслей. Теперь болезнь набросилась на более глубинные. Даже самые стойкие из пациентов к этому времени умерли от шока. Стоны смолкли, наступила мертвая тишина. Тела теперь напоминали людей без кожи, изображения которых люди до сих пор вешали на медицинских факультетах. Нервы, мышцы, связки, органы – все слой за слоем обратилось в пыль. Стремительная и методичная декреация, не оставляющая ничего на волю судьбы, не пропускающая ни пяди живой ткани. Последние следы плоти исчезли, открывая взгляду оголенный скелет. От лиц теперь оставались только черепа с пустыми глазницами, с застывшей улыбкой – улыбкой самой Смерти. Но разрушение продолжалось. Кости почернели, на секунду над ними взвился жирный дым, а потом остался только небольшой осадок, серый слой тонкой пыли, припорошивший все вокруг. Над останками продолжал свою разрушительную работу псевдовирус, отыскивая и сжигая все следы мертвых клеток, беспощадно уничтожая малейший участок ткани. Из-за этого над обращенным в прах телом засиял небольшой ореол. Можно было и не проверять: от погибших не осталось и малейшей крохи ДНК.

И это стало концом. Худшее массовое убийство в истории совершилось под беспомощным взглядом кучки автоматов. Плавтина, видящая сон, по-прежнему смотрела на экран, где ничего не происходило. В голове у нее зародилась мысль. Вопрос, которым она раньше не задавалась. Кто в ответе за это?

Это ведь не эпидемия и не несчастный случай. И она, и ее собратья искали этому причины. Они пошли по ложному пути, потому им и не удалось спасти тех, кого полагалось защищать. Правда ударила ее, словно под дых, сломала бы ее, не будь Плавтина всего лишь тенью внутри древнего воспоминания: Гекатомба – так называется не какое-то событие, не несчастный случай, не явление природы. Но что же?

Массовое убийство – и в гигантских масштабах. Убийство. Слово крутилось у нее в голове, и Плавтина разглядывала его с раскрытым ртом, ужасаясь очевидному. Один за другим экраны гасли, когда слуги выключали связь. И всякий раз, как один из мониторов становился черным, слово прочерчивало ее разум обжигающей чертой. Убийство. Убийство. Убийство.

В этот момент никакой внутренний императив, никакие Узы, казалось, не властны над ней.

– Они все умерли, – услышала она собственный тихий голос.

– Возможно. Даже в глубоком космосе болезнь развивалась так же и в это же время, – отстраненно проговорил Виний. – Во всех файлах по отслеживанию болезни – одна и та же информация. Мы проиграли.