Лаций. Мир ноэмов

– Как сегодня?

Он кивнул и, указав рукой на огромные трибуны, начал объяснять:

– Это арены города с изначальной планеты под названием Арелат.

– Восстановленные в совершенстве, я полагаю, – сказала она с ноткой иронии.

– Ну вот, вы уже насмехаетесь… Это оригинал, вывезенный на Титан, который я нашел по счастливой случайности.

– А что вы искали на Титане?

– Оружие.

– А нашли там… эти декорации, которые отлично соответствуют вашему видению мира.

– Как это, Плавтина?

– Разве это не арена театра, идеальное место для божественного Отона, откуда можно демонстрировать свою фальшивую славу и искусственную силу, декламировать с нее чувства и добродетели, которые суть оптическая иллюзия, перед толпой очевидно отсутствующих зрителей.

Все три ноэма, как один, захлебнулись возмущением от ее оскорблений.

– Это место вполне реально, – проворчал деймон, которого она не знала. – Как и наказание, которого вы заслуживаете.

Она повернулась к нему и ожгла презрительным взглядом. В переговоры не вовлекают слуг. Она исподтишка взглянула на Аттика, который с неловкостью держался чуть в стороне и который выдавил из себя полуулыбку при виде отваги, проявляемой Плавтиной.

– Мы сейчас же проясним этот вопрос, – ответила она. – У меня есть определенные способности, и вы это знаете, кем бы вы ни были с вашей мордой тюремного надзирателя. Знайте также, что тронуть меня хотя бы пальцем будет очень плохой идеей – если вы желаете, чтобы людопсы однажды снова заняли свое место на этом корабле.

Массивный автомат презрительно скривился в ее сторону, но прежде, чем он открыл рот, Отон поднял руку, призывая к молчанию.

– Я совсем пренебрег своими обязанностями. Вы уже встречались с Аттиком. Но позвольте представить вам Рутилия, моего лейтенанта, отвечающего за безопасность Корабля. Безопасность, которую вы, кстати, подвергли немалым испытанием, и по этой причине он в очень плохом настроении.

Потом он добавил, сделав слегка театральную паузу:

– Впрочем, я тоже в плохом настроении. Аттик рассказал мне, что вы натворили. Из-за вас мы оказались в досадном положении, хотя заплатили немалую цену за ваше спасение. Я и представить себе не мог, что вы так поступите, что расскажете людопсам о существовании Уз. Что же вы за извращенный автомат?

Плавтина дала Отону выговориться, не прерывая его. Только раз она посмотрела Аттику прямо в глаза, и тот понурил голову. Сейчас ей не требовалось его участия в разговоре. Напротив – если поберечь его сейчас, можно будет сделать из него союзника. Потому она сосредоточилась на Проконсуле – вдобавок, он полностью заслужил ее гнев.

– Вы закончили? – спросила она. – Так же, как и в вас, во мне заложен инстинкт служения Человечеству. Вы так все завернули, так долго орудовали казуистикой, что уже сами не знаете, что относится к Узам и что не имеет к ним ни малейшего отношения. Например, порабощение целого народа с помощью лжи – неслыханно.

– Из-за вас, – вмешался Рутилий, – нам теперь придется подчинять их силой, чтобы восстановить порядок на этом Корабле.

– Ах, – ответила она ледяным тоном, – хотела бы я посмотреть, как вы за это возьметесь. Тут Узы проявят себя самым жестким способом. Вы никак не сможете им противостоять. Напротив, если им в головы придет идея захватить Корабль, вы ничего не сможете с ними сделать.

– Я могу пустить в отсек усыпляющий газ, – прорычал Рутилий.

– А потом? Сколько времени вы будете поддерживать их сон? Закроете их в клетках, разлучите матерей с детьми?

– Она права, – вмешался Аттик. – Мы не можем совершить ничего подобного. Но мы и без того не испытываем недостатка в мерах воздействия. Надеюсь, благородная Плавтина, вы это понимаете.

– Вы угрожали им тем, что отыграетесь на их потомках. Прекрасная идея, поистине достойная и доблестная!

– Вы ошибаетесь, об угрозе тут и речи не идет. Нам достаточно просто не вмешиваться. Ничто не обязывает нас поддерживать определенный уровень разумности у людопсов, и уж точно не Узы.

– Тогда вы сами себя приговорите.

– Плавтина говорит правду, – вздохнул Отон. – Однако наши временные масштабы несравнимы с теми, в которых существуют Фотида и Эврибиад. Они проживут еще несколько десятков лет. А перед нами – века. Они успеют передумать.

– Вы идете на риск. Ведь вы больше не сможете сражаться с врагами.

– Это верно, – ответил он легкомысленным тоном. – Но в этом деле мы не пойдем на компромиссы.

– Вы настолько боитесь потерять власть над Кораблем?

– Да, и мне не стыдно это признавать. Аттик сделал то, что было нужно. Теперь они знают, что связаны со мной, и знают, что у них долг передо мной. И я не могу действовать иначе: освободить людопсов – значит нарушить Узы и подвергнуть опасности Человека.