Читаем Лаура полностью

Лаура

К его чести, я должна сказать, что безразличие, которое он старался придать своему взгляду, было достаточно выразительным, чтобы позволить мне мысленно быть на его месте.

Когда Лаура умолкла, я вернулась в свою комнату и села рядом с Николасом. Я взяла в руку одну из линз, которые он извлек из кинокамеры, и начала тщательно протирать ее одной из его тряпочек. Он подозрительно посмотрел на меня, затем выражение его глаз стало спокойным.

— Мне действительно нравится твое молчание, — сказала я ему. — Нам не нужно говорить никаких слов, чтобы было ясно, о чем ты думаешь… И что чувствуешь.

Он кивнул головой, и мы погрузились в молчание. Пока он был целиком погружен в свое занятие, я воспользовалась этим, чтобы внимательно его рассмотреть. Я нашла его привлекательным не только потому, что он был интеллигентным, чувственным и верным: его хорошая и добрая внешность вызвала у меня к нему еще более нежное чувство. Я знаю, что это слабость моего характера, хотя не испытываю особого желания как-то избавиться от нее и могу любить только красивых людей.

Как только мы твердо решили насчет экспедиции, он отпустил бородку. Поэтому сейчас его серьезное лицо обрамляли светлые волосы. Ему это шло. Светлые волосы, молодость и серьезный, сосредоточенный взгляд Николаса развеселили бы Галтьера так же, как неукротимая грива волос Натали не подошла бы к Лауре. Ни один из нас не был похож друг на друга. Мы были очень разные и незаменимые. Каждый из нас был по-своему интересен.

Направление моих мыслей удивило меня. Поразмыслив немного, я поняла, что в действительности не люблю ни Николаса, ни Лауру. Я подумала, что приехала бы сюда только с Галтьером. Я также полагала, что отсутствие среди нас Натали было более важно, чем общество этих двух возлюбленных.

Мне еще многое нужно постигнуть. Научиться любить, вероятно. Эта наука самая трудная на свете.

Внезапно громкий и высокий крик заставил нас вздрогнуть. Мы тревожно переглянулись, но вскоре успокоились: это Лаура достигла второго оргазма.

Мы прислушивались к ее стонам, бессвязным словам, страстным вздохам. Затем снова раздался крик, она громко сказала:

— Я тебя люблю!

Это продолжалось долго, даже дольше, чем мой преднамеренно задержанный оргазм под душем. Но я не ревновала, я была растрогана.

Когда она умолкла, Николас рассмеялся от всего сердца, он был более открытый и оживленный, чем я его привыкла обычно видеть. Его наполнили такое воодушевление, такое веселье, что он откинул полу моего саронга, обнажил мои ноги и слегка похлопал по голому бедру. Смешно, но меня этот жест взволновал и тронул — больше, по-моему, чем смогли бы сделать любовные ласки.

— Такова моя Лаура! — экзальтированно выкрикнул он.

Его бесстыдство очаровало меня, хотя я хотела сохранить справедливость в отношении обоих партнеров.

— Галтьер — тоже неплохой любовник, — возразил я.

И вновь, в какие-то две минуты, Николас искренне и весело рассмеялся.

— Разве ты не знала, что он сексуальный маньяк? — пошутил Николас.

Затем он был уже далеко от меня, снова захваченный любовными наслаждениями Лауры. Я сама почувствовала это Наслаждение, которое проникло через все мое тело, до самого нутра. Теперь уже я была захвачена страстью Галтьера. Я готова была испустить крик…

Я распахнула саронг и полностью обнажилась не для Николаса, а для самой себя, и особенно для Галтьера.

Мне не нужно было мастурбировать: фаллос Галтьера находился уже в моем влагалище, а Лаура, облизав его, сделала более привлекательным и влажным, так что в моем воображении его пенис легко вошел в меня, достигнув самой большой глубины. Они мне приносили большее удовлетворение, чем, если бы меня трахал кто-нибудь один.

Пауза, которую сделали Галтьер и Лаура, позволила мне немного передохнуть.

Николас неожиданно ответил мне на то, что я ему высказала немного раньше и теперь уже совершенно забыла — А чем ты увлечена, Мирта? Логикой? Свободой?

— Ты и Лаура — свободны, — возразила я. — Так же свободны, как я, а возможно, и более.

— Между нами самое важное не свобода сама по себе, а любовь.

— Я всегда с Недоверием относилась к этому слову, — предупредила я его.

Никодас внезапно ухватился за мою руку. Он стал настойчивым, бесстрастным:

— Послушай, Мирта, любовь — это не просто высокое слово, это — вопрос взаимопониманий: то, что приносит наслаждение одному из возлюбленных и предоставляет такое же Наслаждение другому.

Он отпустил меня, повернулся к перегородке и сказал в заключение:

— Это так естественно, так легко! В своем воображении я вхожу в тело женщины, которую люблю, и получаю удовлетворение, независимо от того, кто доставляет радость ей.

Мы улеглись рядом на узкой кровати и проспали до утра.