Лаура

Преступника поймали на следующий день в квартире у одного из его дружков, с которыми он обычно напивался и кутил. Когда его задерживали, он плакал, брызгал слюной, кричал, пытался доказать, что все получилось случайно и он не виноват, даже пытался вскрыть себе вены, когда понял, что его доводы никому не интересны, но его вовремя скрутили и отобрали бритву. После суда его отправили в колонию. А к спасителю своему она приехала на следующий день в больницу. Он был слаб – потерял много крови. Она привезла ему цветы – кремовые розы – и пожелала поскорее выздороветь. Потом каждый день навещала его в течение всех трех недель пребывания его в палате. После выздоровления он стал ухаживать за Лаурой. Делал это очень нежно и по-доброму. Она это заметила и обратила на него свое внимание. В том числе и потому, что считала себя ему должной за то спасение. В течение двух месяцев привязалась к нему как к другу и, хотя не испытывала никаких чувств, испытываемых женщинами к любимым мужчинам (а после всего происшедшего едва ли могла их испытывать до времени), приняла его предложение о замужестве, и после заочного развода со своим первым мужем они справили новую свадьбу, скромную и с немногочисленными гостями. Новая семейная жизнь потекла буднично и без эксцессов. Они купили квартиру в кредит, он нашел хорошо оплачиваемую работу, каждое лето они ездили отдыхать на курорты. Таким образом они прожили уже восемь с половиной лет. И вот теперь она с ним. Почему?

Они сидели на ветровке рядом друг с другом. Солнце наполовину провалилось за море. Рыжая дорога к заходящему солнцу медленно дрожала. В небе заходил на посадку огромный лайнер. Временами вместе с ветром доносился вой его турбовентиляторных силовых установок. Чайки куда-то улетели. Маленькие волны шелестели о берег.

– Я первые четыре года нашего брака ждала, что полюблю его. Не дождалась, – сказала она, – а потом придумала тебя и теперь случайно встретила, даже не верится.

– Это очень жестоко теперь мучить себя. Если он не поймет, почему ты уходишь от него – то грош цена тому его поступку.

– Я не уйду от него, Саш.

– Я не понимаю, – он встал и прошел два метра в сторону моря. Потом повернулся к ней: – Ты бредишь сейчас, Лаура. Только послушай себя!? – Он закрыл ладонями свое лицо и с усилием до красноты потер глаза.

– Может быть, я брежу, да. Но любовь, настоящая, запоминающаяся на всю жизнь, она ведь недолгая и проходит, если ее резко не обрубить. И тогда от нее ничего не останется, все съест быт. Это я точно знаю. Они помолчали. Потом она добавила: – Ты точь-в-точь похож на тот образ, который я себе создавала сначала в детстве, а потом последние четыре года, когда поняла, что не могу полюбить мужа как женщина. Я тебя повстречала именно для того, чтобы в моей жизни была эта настоящая любовь, единственная, страстная и на всю жизнь! И, может быть, это так будет и для тебя, Саш. Лет через двадцать ты это поймешь.

Она смотрела на него с большой нежностью. Лицо ее при этом изобразило великое страдание, к горлу подкатил ком.

– Поцелуй меня! – попросила она.

Он не ответил, а повернулся и отошел к самой кромке моря. Наклонился, загреб в руку сколько поместилось камней и стал бросать их в море. Она подошла сзади и обняла его. Он не оттолкнул ее. Она начала тихонько целовать его шею. Когда она закончила его целовать, он спросил:

– Твой первый муж вышел из колонии? Где он сейчас?

– Да, он вышел, спился. Потом упал в ущелье на машине, пьяным ехал за рулем.

Он повернулся к ней и тоже обнял.

– Смотри, Саш, – показала она в небо на едва проявившийся лунный диск, – через несколько дней полнолуние. Тебе уезжать, а мне выть на эту луну, как ведьме. Ничто не изменит этого решения. У нас остались эти четыре дня, и я все же хочу, чтобы они тоже были такими счастливыми, как прошедшие две недели, несмотря на то, что теперь мы все обсудили.

Он промолчал теперь. Чувствовал себя в этот момент опустошенным и не способным на какие-либо действия.

– Саша, я хочу вина, пойдем пить вино!

Все оставшиеся дни до отъезда он не верил в то, что она говорила о их будущем, и про себя надеялся на последний день. В этот день все решится обязательно! А пока наслаждался своей любимой, был нежен и ласков к ней. Последний раз они виделись в четверг, расстались около полуночи – он проводил ее до такси. Уже сев в такси, она вдруг открыла дверь, выбежала к нему и еще раз долго поцеловала и посмотрела на него, как будто в последний раз. Это он уже потом в самолете припомнил. Договорились встретиться утром, как только будет у нее возможность приехать, о времени же – созвониться. Самолет у него был в три часа дня, то есть в аэропорт нужно было выезжать не позже тринадцати часов. Он успокоил себя в отношении непоколебимости решения Лауры насчет него тем, что по приезде в Нижний Новгород попросит отпуск и сразу же прилетит назад в Адлер, и уже не вернется домой без нее. По крайней мере, он верил в это.