Лаура

– Посмотри, какой месяц! А я привык его видеть вертикально. А здесь он перевернутый. Как и моя жизнь теперь перевернулась, благодаря тебе. – Он наклонился и поцеловал ее. Она с благодарностью приобняла его. Потом сказала, потупив глаза:

– Как я боюсь даже подумать о том времени, когда луна станет полной! Я, наверное, завою тогда.

– Мы не должны теперь расставаться. Я тебя люблю больше жизни! – сказал он.

– Это все сложно, – сказала она и глубоко-глубоко вздохнула.

За время проживания в Сочи они с Лаурой очень сблизились душевно. Они вспоминали свои детские впечатления, очень смеялись тому, что отношение ко многим из них у них одинаковое, говорили о литературе, о любви вообще и об их любви в частности. Ходили два раза в театр – на постановки по Васильеву и по Толстому. Ходили на вечерние и даже ночные прогулки в парк рядом с домом, там подолгу целовались, то и дело останавливаясь либо занимая какую-нибудь скамью. Каждую ночь наслаждались друг другом почти до утра. Готовили вместе, ели, пили вино. Уже после первой недели в Сочи он ни за что бы не поверил, если бы ему вдруг напомнили, что они с Лаурой знакомы всего ничего – он внутренне уверен был, что знает ее всю жизнь.

Прошли две счастливые недели. В пятницу возвращался ее муж. В четверг они съехали с сочинской квартиры: он вернулся в гостиницу, она – к себе домой в Адлер.

Перед ним снова возник вопрос: что теперь? К тому же, заканчивалась его работа на объекте и через неделю уже он должен был возвращаться домой в Нижний Новгород. Он решился в первый же день после выходных говорить с Лаурой об этом, уговорить ее бросить нелюбимого мужа и уйти к нему. Выходные тянулись безобразно долго. Он никуда не выходил, оставался в гостинице и извел себя ревностью к ее мужу. С подробностями зачем-то представлял, как тот вернулся из командировки, как поцеловал ее, обнял. Потом их разговоры, обеды, ужины, и как они легли в одну кровать под одно одеяло. Эти мысли невыносимо мучили его, и в то же время он не мог заставить себя остановиться и не думать об этом. При этом он даже не знал, кто ее муж, как его зовут, где он работает. Не знал даже, где они живут в Адлере и как они живут. В некоторые моменты ревность отпускала его, и тогда он жутко начинал скучать по Лауре, жаждал ее немедленного присутствия около себя. Очень странно, но все эти две недели они наслаждались друг другом, совершенно не затрагивая тему прошлого и будущего, за исключением того единственного случая, который я описал выше. Теперь же сама ситуация подталкивала его к этому разговору. Неопределенность давила и требовала разрешения.

В понедельник вечером он встретил Лауру на остановке. В этот день она была одета просто: вместо любимых ею платьев были узкие джинсы и свитерок по погоде. А погода была изумительная. Было очень тепло, безветренно, предвечернее солнце светило бодро, его лучи просвечивали сквозь сочную молодую зелень деревьев, пушистые ветви сосен, стройные пальмы, делая дорожки под ними пятнистыми. Трава на газонах была яркая, свежая. Прохожие тоже были улыбчивее и радостнее, несмотря на начало недели. Она сразу предложила спуститься к морю. Он согласился, и они двинулись по переулку в сторону него. Она была очень ласкова: пока шли к морю, то и дело останавливалась, чтобы поцеловать его, несколько раз говорила ему: «Любимый мой!». При этом он чувствовал, что, несмотря на эту исключительную нежность к нему и даже напускную веселость, она была чем-то глубоко подавлена. И никак не могла замаскировать этого. На берегу никого не было. Море было относительно спокойное, выкидывая на берег небольшие волны. Там, где вода не доставала, галька была сухая и теплая от солнца. То и дело можно было увидеть матово отшлифованные разноцветные стеклышки и осколки больших раковин.

– Давай присядем, посидим. Какое сегодня море спокойное! – сказала Лаура.

Он постелил на гальку ветровку, и они сели на нее. Недалеко от них резвилась, пронзительно крича, стая чаек. Поверхность моря ярко отсвечивала рябью, а на горизонте оно сливалось с небом. Солнце еще ярко светило в глаза, отчего приходилось слегка прищуриваться.

– Сашенька, поцелуй меня.

Он долго, нежно, страстно поцеловал ее. Закончив целовать, переводя дыхание очень грустно сказал:

– Лаурочка, милая, у меня заканчивается работа в пятницу.

Она потупила взгляд и ничего не ответила. Лишь руками взяла несколько камушков и побросала их поочередно от себя.

– Мы никогда об этом не заговаривали, – начал снова он, – но сейчас нам надо это все решить. Самое главное сначала скажу, и ты знаешь это: Лаурочка, я тебя очень сильно люблю, никого никогда так не любил, как тебя!

– Я знаю, – сказала она и очень нежно добавила с ударением на слово «тебя»: Я тебя люблю!

– Ты же не любишь его, – продолжал он, говоря о ее муже, – вас ничего не держит, значит, вместе.

– Да, – перебила Лаура, – я его не люблю, это верно. Но я не могу его бросить и никогда не брошу.

Последняя фраза сбила его с толку. Он тихонечко взял ее за руки выше локтя и посмотрел ей в лицо:

– Почему? Лаура, что ты такое сейчас говоришь?