Лав-тур на Бора-Бора

Инночку стоило пожалеть. В связи со вчерашним происшествием праздник явно не клеился, заставленный изысканными закусками стол был почти не тронут. Звучавшая в салоне музыка была лирической. Гости с бокалами в руках разместились в разных углах салона, даже не пытаясь изображать веселье.

Именинница в красивом цикламеновом платье сидела, жалобно надув губки, и поминутно смахивала слезинки с носа. Остальные с тоскливыми лицами отбывали свою повинность. Ни тостов, ни поздравлений слышно не было. Даже Игорь как-то непривычно приуныл.

Юлино с Василием появление вызвало едва уловимое движение в рядах, долженствующее сойти за приветствие. Они поздравили несчастную Инночку и вручили ей колечко с черной жемчужиной, только что приобретенное в магазинчике отеля.

Василий прихватил со стола тартинку, бокал шампанского и с комфортом устроился в глубоком кресле, видимо, сочтя, что опасность миновала и Ирина Яковлевна не доложила компании о сегодняшнем кошмарном инциденте, когда Шульман, прищурив хитрый глаз, обратился к Юле:

– Юлия, я просто поражен твоим великодушием!

– В чем дело? – искренне удивилась она.

– Василий жив, здоров и даже не покалечен! Это после таких-то подвигов! – Народ заулыбался. – Ну, Вась, не ожидал! – Уже ухмыляясь во весь рот, Игорь вышел на середину салона. – Мы думали, он тихоня, примерный семьянин, а он, оказывается, законченный донжуан!

Василий налился густым свекольным цветом, сжимая бокал так, словно это была шея его юморного приятеля.

– Хотя, конечно, надо отдать должное тонкости твоего вкуса: против такой феи мало кто устоял бы. – И Шульман залился визгливым, хрюкающим смехом.

«Пожалуй, покойная Ирма была права, ощущение такое, словно поросенка режут», – зло подумала Юля.

– Вась, давно ты эту красавицу приметил? Сколько ей? Восемьдесят? Восемьдесят пять? Я и не знал, что тебя на антиквариат потянуло!

Пора было принимать меры, пока не случилось еще одно убийство, ибо Василий неумолимо приближался к точке кипения. С чувством юмора у Юлиного мужа дело обстояло туго, особенно оно подводило Василия, если шутки ближнего непосредственно задевали его персону. Впрочем, тут нет ничего удивительного – кому нравится, когда над ним издевательски насмехаются. Просто не все могут положить этому конец. Василий мог.

– Игорек, прекрати сейчас же! – ласково, шутливым тоном обратилась Юля к Шульману. – Я сегодня чуть мужа не лишилась, а ты шутки шутишь. Вот так ошибешься номером, заглянешь в чужую дверь и станешь жертвой маньяка. Шел в гости к приятелю, а попал в лапы к извращенке. Господа, никому не советую прогуливаться по парку в одиночестве, жертвой может стать любой из присутствующих. – Юлина шутка прозвучала весьма неоднозначно, а многие ее и вовсе шуткой не сочли.

В салоне вновь воцарилось мрачное, тягостное молчание. Василий разжал кулаки. «То-то же, будете знать, как моего толстячка обижать!» – злорадно подумала Юля, глядя на скисшего Шульмана.

Банкет по случаю дня рождения явно не удался, засиживаться в гостях совершенно не хотелось, кусок в горло не лез, а Юле как женщине беременной надо полноценно питаться, так что пора забирать сумку и отчаливать восвояси.

– Лена, – обратилась она к Сомовой, – мне в ресторане сказали, ты вчера мою сумку прихватила? В смысле, я забыла ее, а ты забрала.

Ленино лицо скривилось в презрительной усмешке. Но все же она кивнула, встала и пошла вниз. Юля надеялась, что за сумкой. Через минуту Елена вернулась и кинула ей на колени золотистый мешочек. Первым Юлиным порывом было проверить, на месте ли блокнот, но подобный поступок был бы просто оскорбителен по отношению к Елене, и она продолжала сидеть с резиновой улыбкой на лице, пытаясь на ощупь определить, на месте блокнот или нет. Уходить с вечеринки сразу же после возвращения имущества было неловко, и Юля прикидывала, сколько времени нужно еще здесь проторчать, прежде чем можно будет откланяться.

Василий пристроился возле стола и с аппетитом закусывал, его пример подействовал заразительно, и вскоре Шульман с Веселовым составили ему компанию. Но атмосфера в целом оставалась угрюмой. Присутствующие почти не разговаривали, лишь изредка обмениваясь отдельными репликами, да и то шепотом, словно покойница была где-то рядом на яхте.

Инночка, не выдержав такого мучения, громко всхлипнула и собралась было покинуть тоскливое сборище, но возле трапа наткнулась на что-то и, подняв с пола, с любопытством уставилась на небольшой предмет.

А Юля, как последняя безмозглая дура, в это время следила за секундной стрелкой на циферблате больших напольных часов, стоявших в углу каюты, прикидывая, когда можно будет стартовать с яхты.

– Бабуля, – раздался звонкий Инночкин голосок. – Это, кажется, твое, – проговорила девушка, вертя в руках маленький блокнотик на пружинках, пока Юля, как завороженная, отсчитывала секунды: тридцать девять, сорок…

– С чего ты взяла? – недоуменно подняла вверх брови Ирина Яковлевна.