Лавка колониальных товаров

Серега сделал непроницаемую морду, и отвечать пришлось Боброву. Он посмотрел на девушку, усмехнулся, отчего она слегка покраснела и попыталась прикрыть ладошкой растекшийся по скуле синяк.

— Ты будешь в качестве хозяйки, — сказал он буднично, так, словно говорил Искару: — Закрой-ка за мной дверь.

— Как хозяйкой? — испугалась девушка еще недавно, не далее как вчера бывшая рабыней.

— Да очень просто. Вот ты сейчас видишь перед собой двух хозяев этой усадьбы. Видела еще управляющего, но он наемный работник. Будут и еще наемные работники, будут и рабы. Но свободных женщин больше не будет. По крайней мере, пока. То есть ты, получается, единственная. Ну и кому после этого быть хозяйкой?

— То есть… ты хочешь сказать… что я… свободная? — запинаясь, выговорила Злата.

— А ты чего ж, сомневалась? — вопросом ответил Бобров. — Или ждала фанфар и фейерверка?

— Ой! — сказала девушка и, закрыв лицо ладонями, заплакала.

— Ты чего это? — спросил Бобров. — Слышь, Серега, а у нас хозяйка — плакса.

— Ну, дык, — глубокомысленно ответил Серега.

Немилосердно громыхая, повозка подкатила к воротам.

— Нет, — сказал Бобров. — Вы как хотите, а я пешком. Нет сил, больше тер-петь эту тряску. Вот пусть местные архонты покатаются.

И он слез с повозки в твердой решимости преодолеть оставшийся путь на ногах. Следом решительно слезла Злата.

— Ах, так! — сказал Серега. — Ну, тогда и я.

Искар посмотрел осуждающе и слегка хлестнул мула по спине прутом. Скрипя и подпрыгивая, повозка удалилась.

— Предлагаю зайти на базар, — сказал Серега. — И купить амфору хиосского.

— Это с чего вдруг? — воззрился на него Бобров.

— Ну так сделку же надо обмыть.

— В ужин обмоем, — отмахнулся Бобров. — Мы еще и деньги не отдали.

— А хиосское надо брать заранее, — заметил Серега. — И потом, мы же не метретес будем брать. Так, по литру на нос.

Возле лавки стояла толпа из целых трех человек. Г реки, в отличие от родных советских людей, порядок в очереди соблюдать не могли. Зато очень живо изображали толпу. И каждый что-то говорил, стоящему за прилавком Никитосу. Никитос уже не радовался обилию покупателей. Судя по его замученному виду, самым большим желанием его было послать всех подальше и завалиться на ложе. Но он мужественно отвечал на вопросы, подавал товар, принимал деньги. И все это с улыбкой, с приговором — ну просто загляденье. Бобров с Серегой и загляделись, пока Злата не дернула их за хитоны.

— Ах да, — опомнился Бобров. — Обед и по делам. Надо до конца оформить сделку и… Серега, когда у нас встреча по товару?

Серега посмотрел непонимающе, потом до него дошло, и он сказал:

— А-а, ты об этом. Завтра вечером вроде.

Никитос, выдернутый из своей любимой лавки, обреченно тащился сзади. Становиться владельцем усадьбы, пусть даже и номинальным, у него как-то душа не лежала. Но что поделать, законы Херсонеса были суровы — нельзя покупать недвижимость, не будучи гражданином. Ждать пока истечет необходимый срок ни Боброву, ни Сереге не хотелось. Можно было конечно сунуть кому надо, коррупцию и здесь никто не отменял, но было жалко денег, которые нужны были на другие дела. Поэтому пошли по уже проторенному пути — через Никитоса. Тем более, что он особо и не возражал. Правда и радости не выказывал, ну так это от неведения. Вот прочувствует…

Бобров готовился к длительной процедуре с юристами, нотариусами, понятыми и представителями власти. Как-никак приличный кусок земли с капитальными постройками покупал. А Херсонес город цивилизованный или, по крайней мере, старается таковым выглядеть. Каково же было его удивление, когда вместо многочисленной толпы причастных он увидел хозяина, его секретаря и какого-то хмыря из местного муниципалитета. Процедуру провели молниеносно. Никитос что-то там подписал. Владелец тоже подписал. Дольше деньги пересчитывали. Пару драхм отложили ввиду сомнительности их происхождения. Бобров не возражал, у него на этот случай был запас. Большой кожаный мешок перешел из рук в руки и уже бывший хозяин поздравил Никитоса с повешенным на шею ярмом.

На обратном пути Серега чуть ли не прыгал, Никитос был задумчив, а Бобров радовался про себя, пока совершенно не представляя, чем может обернуться для них приобретение этой усадьбы. Это ж… Бобров сказал сам себе, что подумает над этим потом.

Вечером Серега выставил на стол, все-таки купленный кувшин хиосского, которое считалось самым дорогим вином в Херсонесе и окрестностях. Бобров предупредил, чтобы приберегли напоследок к фруктам и сладостям, но Серега не послушал и разлил чуть ли не в качестве аперитива. Ну и первым хватанул.

— А я предупреждал, — сказал Бобров. — Вот вечно ты старших не слушаешь.

— Шеф, — проскрипел Серега, выпив наверно целый литр воды. — С завтрашнего дня — обязательно.