Лавка красоты "Маргаритки"

И день, без того начавшийся весьма неплохо, приобретает оттенок безоговорочного счастья. Значит, мне ничего не приснилось. Совсем-совсем ничего.

День я порхаю, словно бабочка. Но вспоминая о вечерней встрече, сердце срывается на беспокойный бег, а кончики пальцев зудят от нетерпения. От желания прикоснуться к вредному, но такому необходимому знакомому-незнакомцу.

Время, словно издеваясь тянется и тянется, так что, когда часы на главной башне бьют шесть раз, я едва не начинаю прыгать от счастья. Вечер, наконец-то, он наступил.

Посетителей сегодня было пусть и немного, но все они остались довольны, что было для менее не менее ценно. Всё складывалось, как нельзя прекрасно, так чего же ещё желать?

Стук в дверь заставил подпрыгнуть на месте и понестись к выходу сломя голову. Даже не пытаясь спрятать улыбку, открываю её и тут же сталкиваюсь с уставшим взглядом… Олеаны. Запоздало понимаю, что Джек никогда-то не пользуется дверью, предпочитая либо окно, либо портал…

Улыбка медленно сползает с моего лица, а в груди поднимает голову неясное беспокойство.

– Что-то с Джеком? – почему-то перехожу на шёпот. Но женщина недовольно кривиться и отрицательно качает головой.

– Нет, – бросает и заглядывает мне за спину. – Я могу войти?

Отхожу в сторону, пропускаю её в дом, и Ласка, безмятежно дремавшая на кресле, ощетинивается и шипит. На что Олеана реагирует вполне понятно – хватается за сердце и прижимается к стене. Теперь уже дом недовольно ворчит, не желая, чтобы кто-то посторонний прикасался к нему.

– Она не тронет, – говорю, впрочем, не чувствуя никакой уверенности в своих словах. Случись чего, я и не знаю, как остановить Ласку. Но знать гостье об этом не нужно.

Олеана расправляет плечи, всем своим видом показывая, что ничего-то она не боится, хотя глаз с гаты так и не сводит. Усаживается на предоставленный мной стул и нарочито медленно расправляет складки пышного платья. Пока она занимается столь бессмысленным занятием, я изнываю от нетерпения – что же такого произошло, что женщина явилась ко мне сейчас, после рабочего дня. Если бы она хотела что-то купить, прислала бы одну из своих девушек, как уже делала несколько раз до этого.

– Так что случилось? – не выдерживаю первой. Раз пришла, то пусть говорит, к чему это жеманство?

– Случилось? – наконец отмирает Олеана. – Ничего не случилось, – улыбается, да только улыбка её насквозь пропитана фальшью. – Я просто пришла поговорить с тобой, как… женщина с женщиной.

Не успела я удивиться, как она поспешно добавляет:

– Уверена, ты меня поймёшь.

Напротив, пока что своими туманными объяснениями она меня только сильнее запутывает.

И вновь замолкает. Я же начинаю нервничать.

Ещё мгновение и взорвусь от нарастающего напряжения, но Олеана, будто почувствовав это, начинает говорить, глядя мне пристально в глаза.

– Кристиана, ты замечательная девушка. Добрая, отзывчивая, работящая… – должна заметить, начало настолько удивляет меня, что я не вполне понимаю, к чему все эти льстивые речи. И только когда женщина на мгновение отводит взгляд, а потом вновь останавливает его на мне, внутри будто шарик с воздухом лопается и понимание обрушивается противной удушливой волной…

– Но ты не пара для Джека. Вы из разных миров и ваши дорожки никогда не пересекутся так, чтобы по-настоящему.

Хоп… И на голову выливается ведро с помоями. А я всё подсознательно ждала, когда же это случится. У меня только и получается – открывать и закрывать рот, словно я выброшенная на берег рыба.

Ободрённая моим молчанием, Олеана продолжает:

– Я знаю – ты спасла моего брата, и мы безмерно благодарны тебе. Моя признательность не знает границ, я порекомендую твою лавку всему высшему свету, я заплачу тебе, я…

Нет, это уже выше моих сил…

– Зачем вы пришли, госпожа Олеана? – спрашиваю, а у самой трясётся всё внутри. Благодарна, признательна…

– Я? – удивляется женщина вполне искренне. Смотрит на меня так, будто видит впервые, потом разочарованно качает головой и достаёт из широкого рукава… газету. Самую обычную, коих на рыночной площади пруд пруди. И протягивает мне.

– Джек обручён с дочерью посла. Ты должна понять, что я только пытаюсь помочь тебе.

Бах… А вот это на голову падает увесистый пень и основательно так отбивает у меня все мысли.

Джек… Обручён… Два простых слова, которые никак не желают складываться в одно предложение.

Олеана пытается насилу впихнуть мне в руки газету, но я отступаю на шаг назад. И пытаюсь вдохнуть полной грудью, потому что воздуха вдруг стало мало. И стены особняка, что я привыкла считать своим домом, принялись давить со всех сторон, будто пытаясь вовсе саму жизнь из меня выдавить.

Что-то тёплое касается руки. С трудом опускаю взгляд и вижу Ласку, которая поднялась на задние лапы и настойчиво трётся мордой о мою сжатую в кулак ладонь.

Только это и приводит меня в чувство. Перевожу затуманенный взгляд на лицо женщины, и она считает нужным добить меня:

– Свадьбу откладывали, Джек не хотел обрекать девочку на муки и страдания, которые она непременно бы испытывала, смотря на его болезнь. Теперь же…