Лавка забытых иллюзий [сборник]

Как бы поступил в таком случае взрослый, уверенный в себе человек? Пришел бы вечером в семью, сообщил об утрате, повинился, его бы слегка пожурили — да и сделали в металлоремонте копию и выдали для пользования запасной ключ. Но — не подросток. Во всяком случае — не я. Юноши четырнадцати лет не ищут легких путей. Точнее, самый простой путь представляется им — в силу возраста? бушующих гормонов? — неприемлемым.

И я, как маленький В. И. Ульянов, пошел другим путем.

Так как практически все мои одноклассники носили с собой ключи от дома, мне неоднократно — на той же физкультуре, к примеру, — доводилось их (ключи) наблюдать. Существовало также развлечение: на особо скучном уроке, типа НВП, ключ обводили карандашом на листке бумаги, с той же целью, с какой обводили прямоугольники и транспортиры — то есть ни с какой.

Задолго до своей потери я подметил, что в принципе у многих моих соучеников домашние ключи в точности такие, как у меня. Они были изготовлены для одного типа замков! Значит, существовала вероятность, отличная от нуля, что ключ кого-то из одноклассников подойдет к моей двери! Клянусь, тогда, в четырнадцать лет, я подумал именно приведенными здесь словами, про отличную от нуля вероятность — я был эрудированным мальчиком, и теория вероятности так же, как и теория игр, как способ выиграть в лотерею или карты, меня весьма интересовали.

Думаю, нынешнему взрослому (да и подростку тоже!) идея подобрать к своей двери чужой ключ покажется совершенно безумной. У всех в квартирах — разные замки. У каждого своя дверь — обычно стальная. Найти посторонний ключ, подходящий к твоему замку, — да это ж бред!.. Но тогда, в семидесятые, этому никто не удивлялся.

И я начал поиск. Тщательно осмотрел — на переменах, да и на уроках — ключи моих одноклассников. Когда спрашивали, зачем мне они, честно отвечал. Никто не отказывался показать. Я записывал имена тех, у кого нашлись ключи моего типа. Трудно сейчас поверить, но таковых оказалось множество: на класс штук десять, наверное, или даже пятнадцать.

Затем наступил второй этап моей операции. Я просил у соучеников подходящий по виду ключ «буквально на пару минут». А больше мне и не требовалось — подъезд моего дома находился ровно напротив школы. На переменке я вихрем вылетал из класса, взмывал к своей квартире на лифте, пробовал ключ — не подходит! — возвращался, выцыганивал у другого товарища, опять мчался… Хотите верьте — хотите нет, но… Четвертый по счету и впрямь подошел к моему замку!

И тогда я открыл свою дверь, поставил ее на собачку, чтоб не захлопнулась (по сути, оставив незапертую квартиру совершенно без надзора — но в те годы такие мелочи мало кого волновали), и, радостный, помчался в школу. Эврика! Я нашел!

По иронии судьбы ключи принадлежали той девушке, в которую я не то что был влюблен (или она в меня), но определенная симпатия меж нами существовала. Впрочем, я находился в том возрасте, когда симпатию — или, точнее сказать, влечение — испытываешь к каждой девушке, за исключением только совсем уж страшненьких.

Итак, цель была достигнута, дверь открыта — но что же дальше?

А дальше — и назавтра, и послезавтра, и послепослезавтра — все происходило по той же схеме. После уроков я подходил к девушке, ее звали Ирой У-вой, и просил: «Дай мне, пожалуйста, свой ключ!» Затем несся домой, отмыкал дверь, ставил на собачку, прикрывал — и мчался обратно в школу и отдавал девушке ключи.

Жизнь моя упорядочилась. Теперь, хочешь не хочешь, сразу после занятий я вынужден был сидеть дома — надолго незапертую дверь не оставишь! Я учил уроки, обедал и занимался прочими безрадостными делами и уж только потом, ближе к вечеру, мог идти гулять. Захлопывал напрочь дверь (без надежды на самостоятельное возвращение) и шел играть с друзьями в футбол и в другие игры на свежем воздухе, пока домой в семь-восемь часов вечера не возвращались родители.

Так продолжалось не пару дней, не неделю, а — ей-богу, не вру! — больше месяца, а то и все полтора!

Сначала Ира относилась к моим просьбам с пониманием (и с некоторым недоуменным интересом). Видимо, она считала историю с ключами разновидностью флирта и ждала, какие действия я предприму дальше. Однако никакого лирического продолжения с моей стороны не следовало. Она наконец это поняла и стала оказывать мне услугу со все нарастающим раздражением. Однако у нее хватало порядочности (и недоставало женского опыта), чтобы придумать предлог, дабы в моих просьбах бесповоротно отказать. Поэтому она только морщилась и восклицала: «Да когда же это кончится!» — однако день за днем выдавала мне связку. Я же делал вид, что не замечаю ее недовольства и продолжал выцыганивать у нее вожделенную отмычку.

Кончилась история, как всегда кончаются подобные истории (когда они невыдуманные и житейские): просто и неожиданно. Однажды кто-то из родителей забыл свои ключи на службе (а может, тоже потерял). Обратились ко мне. «А я свой посеял!»