Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

Сама же работа над повестью шла очень трудно и на удивление долго. На последней странице оригинальной рукописи отмечено: «Начато в Провиденсе, штат Род-Айленд, 24 фев. 1930 г. / Черновой вариант завершен в Чарлстоне, штат Южная Каролина, 7 мая 1930 г. / Окончательно отредактировано в Провиденсе, штат Род-Айленд, 26 сент. 1930 г.». Примечательно, что Лавкрафт брал рукопись с собой в долгое весенне-летнее путешествие, чего прежде, насколько мне известно, никогда не делал. Четырнадцатого марта, еще до того, как отправиться в путь, он писал Лонгу: «Застрял на стр. 26 моей новой истории ужасов о Вермонте»¹²⁸. Но уже на следующий день в постскриптуме письма к Мортону Лавкрафт спрашивает: «Как тебе НОВАЯ ПЛАНЕТА? СЕНСАЦИЯ!!! Наверное, это Юггот»¹²⁹. Естественно, речь идет об открытии Плутона, который К. У. Томбо обнаружил еще двадцать третьего января, однако новость попала на первую полосу New York Times только четырнадцатого марта. Лавкрафт пребывал в восторге от этого открытия: «…вы наверняка читали о новой транснептуновой планете… для меня это самая увлекательная за последнее время новость… Я всегда мечтал о том, чтобы при моей жизни случилось нечто подобное, – и вот оно! Первая планета, обнаруженная после 1846 года, и всего лишь третья за всю историю человечества!»¹³⁰ (Предположительно, он имел в виду, что все остальные планеты Солнечной системы, за исключением Урана, Нептуна и Плутона, были известны еще на заре цивилизации.) Очевидно, что согласно первоначальной задумке Лавкрафт не планировал упоминать в повести Юггот, но довольно удачно добавил его уже на ранних стадиях работы над произведением. Это название мы впервые находим в цикле «Грибы с Юггота», однако цитаты из стихотворений вовсе не намекают на то, что Юггот – это обязательно планета: «Узнавание» (IV) – «Но Юггот, за звездной пустотой»; «Звездовей» (XIV) – «В этот час одержимые луной поэты знают / Какие грибы растут на Югготе». Только по комментарию Лавкрафта из письма к Мортону («Наверное, это Юггот») можно догадаться, что Юггот задумывался им как девятая планета Солнечной системы.

После завершения «чернового варианта» в Чарлстоне повесть претерпела серьезные изменения. Сначала Лавкрафт взял ее с собой в Нью-Йорк и прочитал Фрэнку Лонгу, который вспоминал о том случае в мемуарах 1944 года. Конечно, некоторые из его утверждений явно ошибочны, однако в других есть доля правды: «Голос Говарда вдруг стал замогильным: „И сказал измученный голос из коробки: уходи, пока еще можно…“»¹³¹ Затем Лавкрафт отправился в Кингстон навестить Дуайера и тоже зачитал ему эту историю, после чего сообщал Дерлету:

«Дуайер высказал несколько разумных и проницательных критических замечаний, поэтому „Шепчущий во тьме“ вернулся на предыдущую стадию сочинения. В поездке я больше не буду возиться с повестью, но как только приеду домой, то есть через неделю или даже меньше, сразу возьмусь за переработку. Я постараюсь значительно уплотнить повествование, а концовку сделать не такой прямолинейной»¹³².

Лавкрафт закончил редактировать повесть только после поездок в Бостон (на съезд НАЛП), Онсет и Квебек. Теперь становится ясно, что как минимум одна из деталей, на которую указал Дуайер, – это предупреждение, адресованное Экли (вероятно, от мозга самого Экли, находящегося в контейнере) и настолько очевидное, что непременно снизило бы градус «неожиданности» в конце повести (если в черновой версии она действительно завершалась именно так). Также, скорее всего, именно Дуайер порекомендовал сделать Уилмарта не очень доверчивым человеком, но в этом плане Лавкрафт не сильно продвинулся: да, он добавил кое-какие детали, указывающие на скептицизм Уилмарта, особенно по отношению к поддельному письму «Экли», и все-таки его бездумное решение поехать в Вермонт, взяв все документальные доказательства, полученные от Экли, кажется очень наивным. При этом в Уилмарте в самой крайней форме присутствует качество, с которым мы неоднократно сталкивались и в других персонажах Лавкрафта: нежелание поверить в сверхъестественное или необъяснимое событие. Будучи профессором литературы, Уилмарт сразу замечает, что последнее письмо «Экли» написано в другом стиле и тоне: «Выбор слов, орфография – во всем чувствовались едва заметные изменения. А с моей ученой чуткостью к стилю прозы я сумел обнаружить и более значительные расхождения в его типичных реакциях и ответах». Правда, все изменения он объясняет (и это выглядит не очень правдоподобно) изменениями в сознании Экли, произошедшими в результате налаживания «отношений» с инопланетянами.