Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

«Я же еще не рассказал о „Старике“ и как он является мне во снах! Чудесный был малый. Жил он на рынке в начале Томас-стрит – в „Ктулху“ там обитает юный скульптор – и на склоне лет часто спал на одном низком подоконнике у самой земли. Иногда его заносило к клубу искусств, где он сидел в тени старомодной арки во двор (их раньше было много), которыми славен Провиденс. По ночам, когда вся улица утопает в свете электрических фонарей, арка непроглядна, как зев бездонной пропасти или врата в измерение без имени. Там в ночи стережет ее неисчерпаемые тайны Сфинкс – угольно-черный, желтоглазый, невероятно древний часовой по прозвищу Старик. Знаком я с ним еще с 1906 года, когда моя старшая тетя жила на Бенефит-стрит и по Томас-стрит пролегал мой путь в центр. Как помню, всегда остановлюсь, поласкаю его, похвалю. Мне было шестнадцать. Шли годы, мы виделись время от времени. Он встретил матерую зрелость, затем старость, затем непостижимую древность. Лет через десять, сам с парой-тройкой седых волос, я прозвал его Стариком. Он меня узнавал, мурлыкал, ластился у ног и в знак приветствия по-дружески мяукал – с годами хрипло. Я всегда был ему рад и регулярно сворачивал в его угодья с надеждой встретить. Эх, Старик, старина! Воображал его хранителем тайн, скрытых за черной аркой, в которую, быть может, в полночный час он призовет и меня… Вернусь ли обратно? Кто знает. Минули еще годы, я вернулся из Бруклина и в 1926 году, в возрасте тридцати шести и уже с первыми сединами, поселился на Барнс-стрит, а оттуда привычный путь к центру вновь пролег по Томас-стрит. И что я вижу? Старик все так же несет свой вековечный дозор у древней арки!»⁴⁹

Весть о смерти кота дошла до Лавкрафта в 1928 году (о его судьбе у завсегдатаев рынка он не спрашивал, боясь худшего). Отныне Старик все чаще является ему во сне и «вонзает в меня взгляд тысячелетних желтых глаз, повествующий о тайнах старше Египта и Атлантиды». В записной книжке Лавкрафта ему отведена графа сто пятьдесят три – книжка отойдет Бернарду Остину Дуайеру, но про Старика он так и не напишет (как, увы, и Лавкрафт).

Между тем Р. Х. Барлоу завалил его новыми придумками. Одну, в которой помощи не требовалось, Лавкрафт горячо поддерживал: Барлоу задумал свой журнал The Dragon-Fly под эгидой НАЛП. Выпуска вышло всего два (пятнадцатого октября 1935-го и пятнадцатого мая 1936 года), зато неплохого качества. Ничего от Лавкрафта в них нет, хотя по просьбе Барлоу тот нерешительно предложил «Скитальца тьмы», справедливо считая его великоватым. «Странных» произведений в обоих выпусках немного, хотя в первый Барлоу вставил свой выдающийся «Сон». В целом там есть стихи Элизабет Толдридж, Августа Дерлета, Юджина Б. Кунца и Эрнеста А. Эдкинса, очерки Дж. Вернона Ши и несколько эпиграмм («Эпиграмы Аластора») Кларка Эштона Смита. Второй выпуск хорош «Погоней за мотыльком» Барлоу и массивным эссе «Что есть поэзия» Эдкинса. Печать местами неидеальна, но в целом текст гладок и приятен глазу.