Лавкрафт. Я – Провиденс. Книга 2

В 1973 году Джозеф Пумилия с Роджером Брайантом основали «Эзотерический орден Дагона» – ассоциацию любительской прессы, где все члены издавали по мини-журналу о Лавкрафте или «странной» фантастике. У кого-то выходило во всех отношениях топорно, но многие на редкость блеснули: Кеннет Фейг – младший, Бен П. Индик, Дэвид Э. Шульц и другие – все отметятся глубокими работами. В начале семидесятых Фейг завоюет себе звание ведущего исследователя Лавкрафта – такой объем биографических и библиографических исследований он проделает в Провиденсе. Во многом они выльются в титаническую неизданную монографию «Путешествия Лавкрафта» (1973). Также в этот период Р. Ален Эвертс безустанно разыскивал еще живых знакомых Лавкрафта, однако мало его записей увидят свет. Выйдут две библиографии: «Bibliotheca: Г. Ф. Лавкрафт» (1971) Дэвида А. Саттона и «Библиография Г. Ф. Лавкрафта, новое издание» (1973) Марка Оуингса и Джеймса Л. Чалкера, но Уэтцела обе почти не дополнили.

Пик наступил в 1975 году, когда один за одним вышли три знаковых труда о Лавкрафте: «Биография Лавкрафта» Л. Спрэга де Кампа (изд. Doubleday), «Говард Филлипс Лавкрафт: мрачный мечтатель» Фрэнка Белнэпа Лонга (изд. «Аркхэм-хаус») и «Последние дни Лавкрафта» Уилиса Коновера (изд. Carrollton-Clark).

Порицать де Кампа, пожалуй, грубовато, поскольку это была первая на то время крупная биография Лавкрафта с такой полнотой данных (больше, чем у всех других авторов). Де Камп ваял ее три-четыре года, изучая материалы в библиотеке Джона Хэя, опрашивая старых знакомых Лавкрафта и вникая в его малоизвестные тексты. Однако чем этот трактат поражает, так это сыростью: критические аспекты в нем описаны обманчиво кратко, часть сведений обрывочна и бессвязна, поскольку де Камп не прочувствовал связующую нить между жизнью, работой и убеждениями Лавкрафта. Естественно, не обошлось и без ошибок – которые меркнут на фоне самого главного минуса этой биографии: она ошибочна в самой сути.

Себя де Камп считал полным антиподом Лавкрафта: нечувствительным к окружающей среде, устремленным в будущее; писателем-дельцом, ставящим барыш выше эстетики. Это и считывается в его труде. Сталкиваясь с чем-то непостижимым или неприятным себе, де Камп пускается в дилетантский психоанализ. Так, в любви Лавкрафта к Провиденсу он рассмотрел «топоманию» – будто к родному месту привязываются только неврастеники.

Пожалуй, худший минус этой биографии кроется в анализе философии Лавкрафта – точнее, его отсутствии. Просветитель, а не философ, де Камп не постиг ни корней, ни развития его воззрений, ни тесной их связи с творчеством. Наверняка многие читатели этой биографии, что простительно, не увидели у Лавкрафта внятной системы взглядов. Отдельно де Камп педалировал тему его шовинистских наклонностей – в отрыве от общего мировосприятия и не понимая их причин и целей.

Что до его критики, самый лестный эпитет для нее – незрелая. Падкий в основном на массовое чтиво, де Камп наверняка близко к сердцу воспринял заслуженные упреки Лавкрафта в посредственности бульварного жанра – возможно, потому, что сам писал не лучше. «Впечатляющая повестушка», – вот верх его похвалы.

Неудивительно, что фанатская пресса обрушила на эту биографию шквал критики. Де Камп списал это на обиду лавкрафтовского культа, чьего кумира якобы развенчал, однако на практике все сложнее. Беда даже не в том, что он попрал законы объективного исследования, прибегнув к личным оценкам (все-таки биографу от этого не уйти), – сами его оценки зиждутся на неверных умозаключениях и ложном взгляде. Понять это стоило хотя бы исходя из того, что его выводам не отвечал ни один знакомый Лавкрафта.

Однако же от биографии де Кампа при всех ее недостатках был толк. Пусть она снабдила доводами критиков Лавкрафта (из самых видных – Урсулу К. Ле Гуин и Ларри Макмерти, чьи пустые шпильки их же, скорее, и опозорили), зато продвинула его в массы, подстегнув небывалый исследовательский интерес к творчеству и жизни. В том числе и мой, когда я в семнадцать лет залпом проглотил его книгу и понял, как слабо изучен этот странный и малоизвестный писатель.