Лавочка мадам Фуфур

Календарь улыбался мне фотографией золотистых берёз на фоне лазурного неба и чистой речки. Красное окошечко стояло на вчерашнем дне. Я глубоко вдохнул и распахнул дверь нашего жужжалки-холодильника. Я знал, куда смотреть, и заметил сразу: кефира не было. Каждый день на пластмассовой полочке на дверце появлялся бело-зелёный тетрапак с этим чудесным напитком. Каждый вечер мы выпивали его сначала на двоих (я и Веник), потом на троих (присоединилась Ракушка), а потом пришлось покупать второй тетрапак, потому что Тоша лакал кефира больше нас всех, вместе взятых.

Ну а теперь кефира не было. Ни одного, ни другого. Всё было выпито, а свежий ещё не появился – конечно, ведь вчера, как и всегда, мы купили его только вечером, по пути домой… А сейчас – я бросил взгляд на плоские квадратные чёрно-белые часы на стене – было всего лишь четверть первого.

Почти полдень.

Я вздрогнул, наконец целиком осознав, что произошло. Я в прошлом.

Пиликнул знакомый сигнал. Я снова безотчётно посмотрел на часы и сообразил, что это было сообщение Кати, приглашавшей меня на встречу. Я не стал проверять почту; текст и так помнился наизусть.

Антон, приходи, пожалуйста. Нам есть что обсудить. Завтра в половине седьмого, в какое бы время ты это ни прочёл. Недалеко от ЗЗ. КЖ.

В какое бы время ты это ни прочёл… Так вот в чём дело! Половина седьмого – это не только время встречи с Катей. Это ещё и время рандеву с Фуфур. Что ж… Я был почти уверен, что не ошибаюсь. Выходит, мадам ждёт нас завтра, в том самом трактире в Междумирье, где всё началось. Хотя, быть может, всё началось гораздо раньше, но я об этом не помню…

Я снова вздрогнул – на этот раз от испуга. Катя нарочно не сказала мне время встречи. Мадам знала, что я рискну и попробую вернуться во времени. А Катино сообщение наверняка было написано не наобум, а чётко выверено, составлено так, чтобы я вспомнил его в любом состоянии. В какое бы время ни прочёл…

Я зажмурился, сделал шаг и вернулся домой. Не давая себе времени на страх. Не давая подумать, что я мог бы спрятаться здесь – в солнечном тихом вчерашнем дне. Потому что мадам – я был уверен – нашла бы меня и в прошлом. Тем более таком недалёком.

⁂

Ни Веник, ни драконы не заметили моей отлучки – как готовили ужин, так и до сих пор маячили у плиты, все втроём. Ракушка была уморительна в светло-голубом фартучке с узором из перьев и цветов. Тоша путался у поваров под ногами, а Веник и Кушка отдавали ему обрезки овощей и самые лакомые куски. В громадной кастрюле доходило рагу, в «Свежаке» булькал горячий сливочный шоколад; прикрытый полотенцем, ждал своего часа хрустящий, присыпанный сахаром пирог – наверное, Веник притащил от Иляны.

Они все словно черпали беззаботность и покой огромной ложкой – будто понимая, что наступают последние деньки.

– Надышался воздухом? – спросил Веник, не ожидая, впрочем, ответа и даже не отвлекаясь от гренок с сыром и чесноком. – Давай мой лапы. У нас сегодня домашняя пища.

Я озадачился, но потом вспомнил, что выходил на балкон под предлогом «проветриться, а то чувствую себя неважно».

Поглядел на часы – всё те же чёрно-белые, квадратные и бесстрастные, – стрелки были на месте. Только секундная сделала пол-оборота. А я ведь отгулял в прошлом точно больше получаса…

– Да, надышался, – стараясь звучать легко, ответил я.

Друг отёр руки о фартук и наконец обернулся:

– Слушай, Тони, ты и вправду зелёный. Поешь-ка. Как ты вообще?

У меня так и не хватило духу рассказать ему о вчерашней встрече с Катей. И Веник даже не подозревал, что уже сегодня, в половине седьмого, у Фуфур назначена финальная вербовка…

– Давайте ужинать, – попросил я.

– Ага. Иляна уже на подходе. Придёт – и сразу за стол.

…И вот мы сидим за столом, почти по-семейному – Ракушка, Тоша, Веник, приехавшая Иляна, я. И всё так вкусно и тепло, и я так разнежился от всего этого сыра, мёда и шоколада, от этого бисквита домашней нежности, что вновь не нашёл в себе сил рассказать о Фуфур, тем более при Иляне. Вместо этого Веникова невеста рассказывала о своей последней командировке, сам Веник слушал, шутил и уминал за обе щеки, драконы тоже слушали и ели – лапами, не стесняясь, но весьма аккуратно, – и я потихоньку приходил в себя в компании дорогих сердцу существ (к которым уже причислял и Иляну, через Веника, так сказать).

Наконец, за второй чашечкой сливочного шоколада, я решился. Не надо ничего никому говорить. Не надо. Я просто шагну ночью, перед рассветом, на год назад, в тот день, когда мы отправились покупать Ракушку. Уйду далеко-далеко – от всей этой шальной шпионской политики Фуфур. Живя этот год по второму разу, мы будем осторожнее. Мы ни за что ей не попадёмся. Не-а, мадам.

Я посмотрел на Веника, на Иляну, на драконов. Ракушка салфеткой вытирала мордочку Тоши.