Лавочка закрывается

Он подошел поближе, чтобы получше рассмотреть появившийся в поле зрения маленький ярко-красный локомотив, который подавал сигналы, двигаясь с умеренной скоростью. Это был электровоз, но на крыше у него торчала алая труба, украшенная полированной медью. Задвижку гудка, привязанную веревкой к рукоятям управления, открывал ухмыляющийся машинист средних лет, одетый в красный форменный пиджак с круглыми погончиками АЗОСПВВ. Маленький электровоз катился вперед, таща за собой несколько открытых узких пассажирских вагончиков, в которых по двое в ряд сидели люди. И снова Йоссарян не мог поверить своим глазам. Макбрайд в безумном возбуждении показал на две фигуры, сидящие в переднем ряду первого вагона.

— Эй, я где-то их видел! Кто они такие?

— Фиорелло Х. Лагуардия и Франклин Делано Рузвельт, — ответил Йоссарян, абсолютно ничего не сказавший о двух пожилых парах, которые сидели с его старшим братом на следующих сиденьях.

В следующем вагончике он узнал Джона Ф. Кеннеди с женой, сидевших за бывшим губернатором Техаса тоже с женой, которые в тот день были в одной машине смерти.

А в вагоне за этими бессмертными на скамье в одиночестве восседал Нудлс Кук, у которого был загнанный, потерянный и полумертвый вид; перед ним сидели два правительственных чиновника, которых Йоссарян помнил по выпускам новостей. Один был толстый, другой — тонкий, а бок о бок за ними на последней скамейке третьего из трех вагонов сидели С. Портер Лавджой и Милоу Миндербиндер. Лавджой говорил, считая что-то на пальцах. Оба были оживлены, а Милоу еще и улыбался.

— Я готов бы был поклясться, — сказал Йоссарян, — что Милоу остался наверху.

Гэффни сложил губы в единственное слово: «Никогда».

Именно в этот момент Йоссарян и решил прийти на назначенную встречу с Мелиссой. Он не хотел оставаться здесь со Стрейнджлавом и всеми остальными. Гэффни был потрясен и решил, что Йоссарян сошел с ума. Такого развития событий он никак не предвидел.

— Нет-нет, Йо-Йо, — Гэффни покачал головой. — Вы не можете выйти отсюда. Сейчас это бессмысленно. Никуда вы не пойдете.

— Гэффни, я ухожу. Вы снова ошибаетесь.

— Но вам все равно далеко не уйти. Долго вы не протянете.

— Посмотрим. Я попробую.

— Будьте осторожны. Там, наверху, опасно.

— Здесь, внизу, опаснее. Идет кто-нибудь со мной?

Макбрайд, словно только того и ждал, выпрыгнул вперед и присоединился к Йоссаряну.

— Без меня вам никогда не найти выхода. — На ухо Йоссаряну он признался: — Я волнуюсь о Джоан, как она там одна.

Гэффни решил дождаться поступления более полной информации.

— Я сейчас знаю достаточно, чтобы не рисковать.

Майклу тоже не хотелось рисковать, и Йоссарян не стал осуждать его и за это.

У Боба и Рауля было слишком много разведданных, и они не могли рисковать собой, когда в этом не было необходимости, а о своих семьях они с таким же успехом могли беспокоиться и снизу.

Увидев, как Йоссарян уезжает от него на эскалаторе к лифту, чтобы попасть на ланч с беременной подружкой, Майкл, у которого роман отца вызывал одновременно гордость и смущение, равнодушно и хмуро решил, что один из них, а может быть, и оба они умирают.

Йоссарян, беспокойно шагавший вверх по эскалатору, чтобы как можно скорее попасть наверх, вдруг ощутил радостный прилив пробудившегося в нем оптимизма — более свойственного Мелиссе, — и внутренней, глубокой убежденности в том, что ничего дурного с ним не может случиться, что ничего плохого не может случиться с порядочным человеком. Он знал, что это чушь, но в глубине души он также знал, что будет подвергаться не большей опасности, чем она, что они, все трое — он, Мелисса и маленький, — уцелеют и будут жить благополучно и счастливо до самой старости.

— Häagen Dazs.

— Что это он там сказал? — спросил авиатор Малыш Сэмпсон, расположившийся в задней кабине невидимого и бесшумного досверхзвукового атакующего бомбардировщика.

— Твой отец, случайно, не был сапожником? — ответил пилот Макуотт. — Ты, случайно, не сын парикмахера?

— И шить я тоже не умею.

— Тогда нам придется лететь. Нас ждет еще одно задание.

— Куда?

— Я забыл. Но нас поведет инерция. Наша инерционная система наведения всегда приведет нас на место.

— Макуотт?

— Сэмпсон?

— Сколько лет мы уже вместе? Два? Три?

— Больше похоже на пятьдесят. Сэмпсон, знаешь, о чем я жалею? О том, что мы никогда не говорили толком.

— Ты сам только что сказал «толком».

— Что это там внизу?

— Дай-ка я взгляну на свой радар. — В направлении, почти перпендикулярном их движению, виднелись четыре параллельных инверсионных, словно прочерченных мелом, следа реактивных двигателей. — Это воздушный лайнер, Макуотт. Пассажирский самолет, направляющийся в Австралию.

— Интересно, что бы почувствовали его пассажиры, если бы узнали, что мы здесь, снова летим на задание… Летающие призраки в небесах.

— Макуотт?

— Сэмпсон?

— А мы должны лететь еще раз?

— Наверно, должны, а?

— Правда?

— Ну да.

— Да. Я думаю, должны.

— Как я рад, как я рад, мы попали прямо в ад!