Лаврентий Берия и Сталин

О том, что в некоторых соединениях 7-й Отдельной Армии отношение к арестам довольно лёгкое, свидетельствуют следующие факты. Особый отдел 272 стрелковой дивизии за первый квартал 1943 года было арестовано 15 человек и им были предъявлены обвинения в контрреволюционных преступлениях. Из 15 дел прекращено в Особом отделе 8 дел и военной прокуратурой 2 дела.

По 4-му стрелковому корпусу за второе полугодие 1942 года было арестовано 215 человек за контрреволюционные преступления. 43 человека, или 20 процентов из числа арестованных, были освобождены за недоказанностью обвинений. При этом следует отметить, что начальник Особого отдела 272 стрелковой дивизии майор Божичко на одном из совещаний заявил, что ничего плохого в этих арестах и вызовах свидетелей не видит, так как вызов красноармейцев в Особый отдел является своего рода политической работой (майор предпочёл не замечать, что во время подобных уроков «политического просвещения» у вызываемых поджилки тряслись. – Б.С.).

Проверка показала, что Особые отделы в методах следствия допускают извращения и нарушения законов. В частности, Особые отделы в качестве камерной агентуры использовали лиц, уже осуждённых за шпионаж к ВМН (высшей мере наказания. – Б.С.). Так, по делу красноармейца Горячева, обвинявшегося в проведении антисоветской агитации, после того как следствием не было собрано достаточных материалов для обвинения, – в качестве свидетеля был приглашён осуждённый 29 января 1943 года к расстрелу шпион Желудков. Этот Желудков 8 февраля 1943 года на допросе показал, что Горячев, находясь с ним вместе в камере, проводит антисоветскую агитацию. Характерно при этом, что следователь Особого отдела 4-го района авиабазирования Виноградов в протоколе допроса записал о Желудкове, что он «со слов не судим», т. е. Виноградов совершил явный подлог.

В деле Масленникова, осуждённого за шпионаж, в качестве камерного свидетеля был привлечён шпион Карнышев, приговорённый к ВМН.

О том, что такого рода камерные свидетели использовались и в других делах, свидетельствует такой факт. 2 февраля 1942 года Военный Трибунал 114 стрелковой дивизии за подготовку группового перехода на сторону врага осудил к ВМН красноармейцев Кучерявого и Гушеля. Над красноармейцами, которые проходили по этому же делу, приговор был приведён в исполнение через два дня – 4 февраля, а в отношении Кучерявого и Гушель приговор не приводится в исполнение несколько месяцев. И когда в начале мая 1942 года Военный Совет Армии стал интересоваться – почему над этими лицами приговор не приводится в исполнение, начальник Особого отдела Армии полковник Добровольский возбудил ходатайство перед Военным Советом Армии о замене им ВМН лишением свободы за разоблачение ими других лиц.

В практике работы Особого отдела армии имели место факты, когда подсудимых, перед отправлением на судебное заседание, вызывали в следственную часть для дачи указаний, чтобы они показывали на суде то, что показывали на следствии в Особом отделе. Это подтвердил старший следователь Особого отдела Ильяйнен, который признал, что по приказу Керзона подсудимых перед судом вызывали в следственную часть и там инструктировали, как вести себя на суде. Подполковник Керзон сначала отрицал эти факты, затем заявил, что, может быть, такие факты и были, но он об этом не был осведомлён, а потом признал, что вызов подсудимых в следственную часть проводился, но якобы с целью инструктажа конвоя, хотя известно, что инструктаж конвоя проводит начальник камеры предварительного заключения.

В практике работы Особого отдела имели место факты назойливого и ненужного присутствия следователей Особого отдела Армии на судебном заседании. Приведённый в донесении командующего 7 Отдельной армией генерал-майора Крутикова (донесение, очевидно, поступило в апреле, так как уже в конце этого месяца Крутикову было присвоено звание генерал-лейтенанта. – Б.С.) факты удаления старшего следователя Ильяйнена из суда при слушании дела Шведова и Никулина и посылки после этого писаря следственной части Карначева на суд в качестве конвоира – соответствует действительности. Сделано это было по приказу заместителя начальника Особого отдела армии подполковника Керзона.

Факт угощения папиросами подсудимых в перерывах судебного заседания подполковник Керзон отрицает. Старший следователь Особого отдела Некрашевич заявил, что один раз он угощал подсудимых папиросами. Секретарь Военного Трибунала Зайцев утверждает, что делал это систематически старший следователь Некрашевич и дважды – подполковник Керзон».

Общий вывод, к которому пришёл Щербаков в своём докладе, сводился к следующему: «Донесение на Ваше (Сталина. – Б.С.) имя командующего 7-й Отдельной Армией генерал-майора Крутикова в части, касающейся конкретных фактов извращений в работе Особого отдела Армии – в основном правильно. Что касается обобщений, имеющихся в донесении, то они являются неправильными.