Лаврентий Берия и Сталин

Кедрову ещё повезло, что его не били резиновыми дубинками. А вот Мейерхольд в письмах Берии, Молотову и в прокуратуру подробно рассказал, как его били. Прокурору А. Я. Вышинскому подробно описал, как проходили истязания: «Меня клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам (сверху, с большой силой) и по местам от колен до верхних частей ног; когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-жёлтым кровоподтёкам снова били этим жгутом, и боль была такая, что казалось, что на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток (я кричал и плакал от боли). Руками меня били по лицу». Александра Януарьевича, как и Лаврентия Павловича, подобным удивить было трудно. На суде, состоявшемся 1 февраля 1940 года, Мейерхольд утверждал, что «врал на себя благодаря лишь тому, что меня избивали всего резиновой палкой. Я решил тогда врать и пойти на костёр». Не помогло. Военная коллегия проштамповала спущенный из Политбюро смертный приговор, и на следующий день его привели в исполнение.

К моменту прихода Берии НКВД представлял собой не только карательный, но и мощный хозяйственный механизм. Узники ГУЛАГа трудились на многочисленных стройках. В 1940 году НКВД выполнил 13 % всех капитальных работ в народном хозяйстве страны. На 1941 год организации наркомата должны были освоить капитальных вложений на 6,8 млрд рублей и выпустить промышленной продукции на 1,8 млрд рублей. Реализоваться этих «планов громадьё» должно было благодаря подневольному труду почти двух миллионов заключённых.

Накануне войны

Еще до начала Великой Отечественной войны Лаврентию Павловичу приходилось заниматься и чисто военными вопросами. Так, 29 ноября 1939 года, в самый канун советского нападения на Финляндию, последовавшего утром следующего дня, он направил весьма тревожное письмо наркому обороны маршалу Ворошилову, где, в частности, указал на недостатки на Балтийском флоте, где «в работе штаба наблюдается неорганизованность и излишняя суета, нет должного оперативного взаимодействия между отделами штаба флота, а о предстоящих операциях против Финляндии «знает не только почти весь командный состав флота, но слухи о них проникли даже в среду гражданского населения». Берия хорошо понимал, что войска к вторжению в Финляндию не готовы, и не нёс никакой ответственности за подготовку армии и флота к войне. Поэтому он мог позволить себе откровенную критику. Он писал, что штабы не умеют толком спланировать операцию, а артиллеристы – зарядить орудия, что отсутствуют таблицы для стрельбы и не пристреляны пулемёты, что разведка работает плохо. Берия понимал, что войска, которым завтра предстоит перейти финскую границу, потерпят серьёзные неудачи и не смогут добиться быстрой победы. Но он также отлично понимал, что Сталин не будет пересматривать уже принятое решение о нападении на Финляндию. И закончил письмо Ворошилову на оптимистической ноте: «Настроение личного состава Балтийского флота в связи с предстоящей операцией боевое. Краснофлотцы и начсостав выражают свою готовность в любую минуту выполнить приказ правительства и встать на защиту Советского Союза».

В период Великой Отечественной войны роль НКВД в экономике ещё больше возросла. В 1941–1944 годы на долю ведомства Берии пришлось почти 15 % всего капитального строительства. Зэки построили 612 полевых и 230 постоянных аэродромов, авиационные заводы в районе Куйбышева, авиазавод в Омске, 3 доменных печи с годовой мощность почти в 1 млн т чугуна, 16 мартеновских и электроплавильных печей, выпускавших в год до полумиллиона тонн стали, прокатные станы на 542 тыс. т стали, ввели в строй десятки шахт и разрезов, где в год добывали до 7 млн т угля, 10 компрессорных станций для нефтяной промышленности, завод нитроглицериновых порохов и многое, многое другое. На предприятиях НКВД за тот же период было добыто 315 т золота, 9 млн т угля, 6 млн т черновой меди, 407 тыс. т нефти, 1 млн т хромовитой руды, произведено 30 млн мин, выработано 90 млн куб. м леса и дров.

Лаврентий Павлович создал в системе ГУЛАГа сеть научно-исследовательских учреждений – так называемых «шарашек», где над проектами оборонного значения трудились учёные-заключённые. Часто их и арестовывали только затем, чтобы посадить работать в «шарашке» над темами, интересующими военное и карательное ведомства. Там трудились, в частности, знаменитые конструкторы А. Н. Туполев и С. П. Королёв. Одному из сотрудников «шарашки», итальянскому авиаконструктору графу Роберту Оросу ди Бартини, неосмотрительно приехавшему в 20-е годы в СССР строить социализм, а теперь доказывавшему, что ни в чём не виноват, Лаврентий Павлович с весёлым цинизмом ответил: «Конечно, знаю, что ты не виноват. Был бы виноват – расстреляли бы. А так: самолёт – в воздух, а ты – Сталинскую премию и на свободу».