Лавровый венок для смертника

«Опасается, как бы вновь не решился соблазнить ее, на сей раз — в столь романтической обстановке? — задался совершенно иным вопросом Коллин. — Интересно, что ее сдерживало до „секса под душем“: то обстоятельство, что прихожусь ей отцом, точнее, в ее искаженном восприятии, отцом Кэтрин, или же отвращение к больному старцу? Хотелось бы, чтобы не отвращение».

— Это сложно объяснить.

— Попытайтесь. Только поторапливайтесь. Мой телефон давно превратился в горячую линию парламентской комиссии по чрезвычайным происшествиям. А секретарем пока не обзавелась.

— считайте мое решение капризом человека, возжелавшего преподнести вам чудный подарок. Хочу передать свою «Кассандру» из рук в руки.

— О, так на борту ее начертано: «Кассандра»? Совершенно забыла об этом. Интригующе.

— Но лично для меня это еще и повод побывать на ее борту. В последний, как полагаю, раз.

— Вас яхты привлекают не столько в качестве судна, сколько в качестве жилища, не правда ли?

— Только поэтому и приобрел ее. Мечтал после выхода в отставку превратиться в странствующего мореплавателя.

— Такие же фантазии посещали и меня. По-моему, это зов предков.

— Вы утверждали, что не помните своих родителей.

— Вы по-прежнему все воспринимаете в буквальном смысле. Я имела в виду предков, спасавшихся на Ноевом ковчеге.

— Но вы и в самом деле никогда не знали своих родителей? Или же рассказанная вами история — ложь во спасение?

Эллин грустно улыбнулась.

— Понимаю, иногда вам все еще чудится, что перед вами дочь, которую вы предали точно так же, как когда-то мой отец предал меня. Признаюсь, какое-то время я даже была пациенткой той же лечебницы, что и ваша дочь. Но, в отличие от нее, синдром раздвоения личности очень скоро оставил меня в покое.

— Можно даже сказать, что вас явно перелечили.

— Вы — известный рейдерский остряк, мистер Коллин. Однако ваша слава меня не смущает. И знайте: если у вас и возникают какие-то родственные воспоминания в связи с моим появлением здесь, то они спровоцированы не нашей схожестью с Кэтрин, а пробуждением вашей совести. Будем считать, что эту тему мы исчерпали? — довольно благодушно выдохлась она в своем изобличительском раже.

— При виде вас, я действительно всякий раз вспоминаю о своей дочери и за горло меня хватает отцовский грех. Но обещаю сегодня же избавиться от этого наваждения. — В голосе Коллина адвокату послышались нотки угрозы. — Буду ждать вас в машине, мисс Грей.

— Сначала заверьте, что спущусь я к вам уже владелицей яхты, — мило проворковала Эллин. Лично ее никакие угрызения совести не мучили.

— Отныне вы — ее вечная владелица.

47

Эллин спустилась минут через сорок. Она явно торопилась, осознавая, что опаздывает на встречу с очень важным для нее человеком.

Одетая в брючный костюм цвета хаки, похожий на американскую униформу, с огромной, непонятно что символизирующей эмблемой на коротком рукаве рубахи, она смахивала на команданте какого-то повстанческого отряда. Зеленоватая кепка «а-ля Фидель Кастро», лихо водруженная на макушку, лишь подчеркивала это ассоциативное подобие и заставляла мужчин проходиться взглядом по ее бедрам не в поисках сексуального вдохновения, а в поисках оружия.

— Вы смотрите на меня, мистер Коллин, так, словно не ожидали моего появления.

— Не смотрю — наслаждаюсь. Красотой линий и всем прочим, чем только способен был в свое время наслаждаться.

— В «свое время», — подчеркнула Эллин. — Мы двигаемся в сторону океана, чтобы испытать мореходные качества яхты? — недоверчиво спросила она, словно подозревала, что предложение Коллина могло послужить всего лишь поводом для поездки черт знает куда. Не зря же он вдруг ни с того ни с сего залюбовался ею.

— Думаю, вам нелишне будет ступить на палубу «Кассандры» еще при моей жизни, — напрочь развеял ее страхи Стив. Лицо его при этом оставалось аскетически сдержанным и по-монашески отрешенным.

— Назвать яхту «Кассандрой»… Кому это пришло в голову? Провидческое название.

— Погибельное.

— Не превращайтесь в пророка.

«А ведь на нем уже лежит печать смерти, — отметила про себя Эллин, совершенно невовремя вспомнив, что перед ней — обреченный полустарец. — Скоро он заляжет в постель, чтобы уже никогда не подняться. Это будут самые страшные для него дни. Он знает о них и боится сильнее самой смерти, которую станет вымаливать».

Уже взявшись за дверцу машины Коллина, она увидела на крыльце Джерома Стоуна. Эдакий добродушный, приземистый толстячок в джинсах и толстом свитере… Кто бы мог признать в нем одного из известнейших во Фриленде режиссеров, чей фильм «Безбрежие» в прошлом году чуть было не получил «Оскара»? «Чуть было»! Стоун не устает напоминать об этом каждому, кто интересуется кино или лично им. Порой у Эллин создавалось впечатление, что отсутствие самого «Оскара» уже даже не вызывает у него ни тени досады.