Лавровый венок для смертника

— Я вернусь через час, — помахала она рукой Стоуну, так и не понявшему, куда это она собралась, в то время как он во второй раз специально прибыл на Рейдер — всего на одни сутки, — чтобы уладить их общие дела. — Советую вам вздремнуть, — швырнула в его сторону связку ключей, — поскольку затем последуют трудные, откровенно деловые переговоры.

— По-моему, все основные моменты мы уладили по телефону! — высоким фальцетом предположил Стоун.

— Э, нет, финансовые дела так быстро не улаживаются. И потом, следует прикинуть, кому выпадет главная роль.

— Лучшей исполнительницы, чем сама мисс Грей, вам все равно не найти, — вмешался в их прощальную беседу Коллин.

— Дельное предложение. Стоит обдумать.

— Вот только опасаюсь, как бы ей не пришлось отойти от многих земных дел.

— Как это понимать? — улыбнулась Эллин.

— Ступив на яхту, вы окажетесь пленницей океана.

— «Пленница океана»! Вы слышали, Стоун? Название моего будущего сценария!

— Уже принято!

По переулку проехала полицейская машина. Коллин и Грей настороженно проводили ее взглядом. Первый случай, когда полицейские проехали мимо. Вот уже пять раз они останавливались у ворот особняка Коллина, чтобы задать ему «еще несколько не совсем проясненных вопросов». Очевидно, из уважения к его должности — теперь он исполнял обязанности начальника тюрьмы — следователь, занимающийся делом Согреда, не решался вызывать его в следственный отдел криминальной полиции, а навещал прямо здесь.

— Вы все еще чего-то опасаетесь, — заключила Эллин, садясь на заднее сиденье машины. — Хотя, имея такую версию, такое алиби и таких покровителей…

Стив покряхтел в ответ и не стал развивать эту тему.

— О каком это сценарии вы говорили с приезжим джентльменом? — кивнул он в сторону Джерома и включил зажигание.

— Все о том же. Подумываем о фильме.

— Главным героем которого станет «мрачная тюрьма „Рейдер-Форт“»…

— Вас самого такой сюжет не заинтриговал бы?

— Я уже давно и безнадежно заинтригован им. Какие еще трагедии должны будут разыграться, сколько человек погибнуть, чтобы этот ваш сценарий был экранизирован самой жизнью — с убийствами героев, полуудушением свидетелей и абсолютным одурачиванием режиссера?

— Успокойтесь, Коллин. Тот, о котором мы говорим, уже инсценирован. По всем законам криминального искусства: с выносом тел и распеванием гимнов.

— Полностью… инсценирован? Или все еще остались кое-какие неразыгранные сцены? — встревожено поинтересовался Коллин, выруливая на дорогу, ведущую к берегу океана.

— Если вы обеспокоены судьбой собственной роли, ее неясной эпизодичностью, то совершенно напрасно. Свое «Кушать подано» вы уже сказали. Можете вытереть за кулисами пот и вздохнуть. Я никогда не требую от исполнителя большего, чем того требует его роль.

Коллин сурово взглянул на свою попутчицу и еще крепче вцепился руками в руль, словно за спасательный круг. Спустившись к океану, он вел свой трогательно ухоженный черный «мерседес» по серпантину залива к новой части города, у которой, в соседнем заливе, чуть поменьше, располагался рейдерский яхт-клуб.

Сверкающий чернотой лимузин, чинно ползущий по пустынной муаровой ленте шоссе, ассоциировался в сознании Эллин с почти идеальным катафалком, в котором все еще живой покойник доставлял себя к месту погребения.

— Представляю, что теперь будет происходить там, на киностудии, когда они начнут экранизировать этот ваш фильм, — саркастически хмыкнул Коллин. — Знали бы они, что за каждым из героев восстает убиенная автором сценария душа!

— Не вмешивайтесь не в свое дело, мистер Коллин. И вообще, хватит намеков. Что-то вы сегодня слишком разоткровенничались.

Если бы Эллин произнесла это раздраженно, Стив очень легко объяснил бы ее состояние: страх! Однако девица оставалась холодно-циничной, и зеленоватые полузастывшие глаза ее источали гипнотический магнетизм изготовившейся к прыжку кобры.

Коллин вспомнил слова психиатра: «Мисс Грей заражена бациллой цинизма, что, в соединении с ее гениальной изобретательностью и абсолютным отсутствием таких основ человечности, как совесть, богобоязнь и страх перед земным возмездием, превращает ее в сущего дьявола». Он прав. Другой, на месте доктора, мог бы выразиться и покрепче, что тоже вполне простилось бы ему.

48

— Эй, парень, забрось-ка сюда швартовый конец!

Метис лет пятнадцати — коренастый и не в меру раскормленный — лениво приблизился к швартовой тумбе и сорвал с нее петлю каната. Проделал он это с потомственной небрежностью профессионала. Эллин проследила, как, подтягивая канат, Коллин старательно укладывает его на корме яхты и, лишь когда он управился с этим, буднично поинтересовалась:

— Мы что, отчаливаем?

— Океан сегодня спокойный.

— Но о выходе из бухты речи у нас не было, — в голосе девушки по-прежнему не слышалось ни тревоги, ни решимости прекратить это плаванье в самом его начале.