Лавровый венок для смертника

— Все университетские годы мы тоже провели вместе. Жили в одной комнате, спали — уж извините, в большинстве случаев, в одной постели. Нередко делили одного парня. У нас существовал джентльменский уговор: любого мужика, как бы он ни нравился кому-то из нас, — на двоих. А поскольку внешне мы немного были похожи, доходило до того, что иногда подменяли друг дружку во время свиданий.

— Значит, содержали вас, лично вас, мужчины?

— И Кэтрин они тоже содержали. Что вас так удивляет, мистер Коллин? У меня не было раскаявшегося папаши-тюремщика, отчима-бизнесмена и матери полупроститутки-полуфотомодели. Но и Кэтрин на жизнь не очень-то хватало. Оплачивать учебу очень часто приходилось из тех денег, которые мы вместе зарабатывали. Все тем же, классическим способом… но честно зарабатывали.

49

Тем временем яхта достигла Западного мыса, за которым береговая линия круто уходила на север. У Коллина не было намерения и дальше тащиться вдоль берега, но, непривыкшая к морским путешествиям, да к тому же на небольшом суденышке, женщина потребовала, чтобы он вернулся в порт. В ответ Стив улыбнулся той мрачной улыбкой, в которой четко прочитывался категорический отказ подчиниться воле пассажира. И лишь после настойчивого увещевания он согласился вновь повести «Кассандру» вдоль берега, обещая совершить «кругосветное» путешествие.

— Очень жаль, что этот разговор состоялся только теперь, — вернул Коллин их общение в более спокойное русло. — Сразу многое прояснилось.

— Что, например? — неохотно отозвалась Эллин, понимая, что Стив умышленно провоцирует ее на продолжение разговора.

— Ну хотя бы то, что вы действительно не моя дочь.

— Ваша дочь?! Что вы несете, мистер Коллин? С какой стати? Я — ваша дочь?! — почти истерически расхохоталась Эллин. — С чего вдруг вы решили, что мы с вами в родстве?!

— Можете поудивляться моей наивности, но иногда мне казалось, что под видом адвоката Эллин Грей прибыла Кэтрин Астор. Внешне вы, говорят, действительно похожи и, поди, знай, кто из вас чей адвокат. Особенно усилилось мое подозрение после беседы с доктором Вермейлем, искавшим здесь, на острове, именно ее, Кэтрин Астор.

— «Страдающей манией перевоплощения» — так соизволил выразиться этот обезумевший калифорнийский маньяк?

— Мягче, а потому точнее: «Обладающей гениальной способностью внутренне перевоплощаться во всякого, кто пленит ее своим демонизмом». Кажется, в таком духе, если только я ничего не напутал. Вы-то как раз способны пленить демонизмом, разве не так?

Эллин задумчиво смотрела на проплывающие мимо скалистые островки, образующие некое подобие лагуны, и, казалось, не слышала его слов. Стив уже совсем было смирился с этим, но она вдруг спросила:

— Сожалеете, что ваше предположение не подтвердилось?

— Теперь уже дело не в сожалении. Окажись вы моей дочерью, я имел бы больше права осуществить то, что задумал.

— Жалеете, что завещали мне свое состояние? Понимаю, с вещами трудно расставаться, даже уходя в могилу.

— Я завещал его то ли как дочери, то ли как адвокату и подруге дочери, которая много для нее сделала. И оставим эту тему.

— О чем же будем говорить? Долго ли я собираюсь пробыть в теле, — в душе, духе или черт его знает, как бы поточнее выразиться, — вашей дочери?

— А действительно, долго ли?

— Всю жизнь. Все равно ни в Канаде, где мы учились и растрачивали самые безумные годы, ни в Штатах, ни, тем более, здесь, во Фриленде, Кэтрин Астор от Эллин Грей никто не отличит. Даже отец Кэтрин. Любопытная ситуация, правда?

— Шеффилд тоже не знал о том, что вы были пациенткой Вермейля?

— Шеффилд? — Грей сняла свою революционную кепочку и, запрокинув голову, подставила лицо едва пробивающимся сквозь туманную пелену поднебесья лучам солнца. — Скорее всего, догадывался. Но делал вид, что это его не интересует. Точно так же, как я, создавая сюжетные разработки его рассказов и романов и не получая за это ни славы, ни достаточно много денег, словом, ничего, кроме «постельного довольствия», делала вид, что все идет как надо. Таковыми были наши игрища.

— Да уж, действительно «игрища», — протянул Коллин, и вдруг, словно спохватившись, взглянул на часы. — Вот только все это в прошлом. Игрища, грехи, змеиные укусы… Ни на что из этого времени у нас уже не осталось.

— У вас, — уточнила Эллин. — Но кое-кто, наоборот, помышляет о том, как бы заставить это проклятое время работать на свою жизнь, которую только-только…

— У нас, Эллин, у нас, — упрямо подчеркнул майор, не дослушав ее.

Грей встревожено посмотрела на Коллина и, выглянув из рубки, словно опасалась, что на судне есть еще кто-либо, кроме них, вновь перевела взгляд на стоящего у штурвала майора.

— Что вы хотите этим сказать, мистер Коллин? — приглушенным, осипшим голосом проговорила она.

— Не сказать, а спросить. И вы должны ответить мне по святой библейской правде.

— Скорее всего, я подумаю, стоит ли мне вообще продолжать разговор. Так что там вы говорили о времени, тюремщик Коллин?