Лавровый венок для смертника

И все же Эвард не воспринял его предостережения всерьез. Пройдясь по кабинету, он остановился напротив Согреда и, упершись кулаками в краешек стола, убежденно произнес:

— Уверен, что в конечном итоге все будет зависеть от тебя, полковник. Шеффилд почти не знает меня. Имя, естественно, слышал, когда-то мельком виделись, но…

— Это уж точно: не знает, — не отказал себе в удовольствии Согред. — Не отчаивайся, он и писателей покрупнее чтением своим не баловал. Удивительно недалекий человек. Странно, как он вообще оказался в литературе.

— Постараюсь понять это.

Рой тоже поднялся, и на несколько мгновений взгляды их скрестились. Эвард подсознательно ощутил, что только сейчас начальник тюрьмы окончательно решился на нарушение инструкций и закона, о чем свидетельствовал его озорной, меченый отчаянным риском взгляд.

«А ведь он действительно рискует, — попытался Грюн хоть как-то оправдать Согреда. — На его месте ты бы тоже изрядно понервничал. Конечно, за „Рейдер-Фортом“ давно закрепилась слава „земного ада“. Но из этого не следует, что его и впрямь нужно превращать в ад для себя».

— Остановишься у меня, Грюн?

— Что тоже в твоей власти, — не удержался гость, не сумев прервать нить размышлений.

— Отели нынче дороговаты. А я живу один, — объяснил Согред, спускаясь к стоявшему во внутреннем дворике «мерседесу».

— Мне почему-то так и показалось.

— Даже служанка уехала прошлым рейсом «Странника…» на материк. Не знаю, как ты смиришься с едой и выпивкой в моем доме, но места для тебя хватит.

От тюрьмы до небольшого двухэтажного особняка с мезонином было метров пятьсот. Когда Эвард понял это, он рассмеялся.

— Теперь ты догадываешься, почему в столице Рейдера наберется не более десятка частных машин. Одна из них — моя, — похлопал рукой по приборной доске. — Все остальные предпочитают пользоваться машинами, взятыми напрокат, или же давно пересели на велосипеды.

— Наверное, это не самое любопытное, чему мне придется удивляться на этом затерянном посреди океана клочке суши.

9

Единственное окно комнаты, которая досталась Эварду, выходило на залив, а балкон буквально зависал над краем ущелья, в глубине которого, посреди каменного завала, зарождался едва просматриваемый отсюда, с высоты, ручеек. Пройдя на балкон, Грюн на какое-то время уставился на силуэт черневшего у пристани «Странника морей», совершенно забыв о все еще маячившем в двери хозяине дома. Ностальгическая тоска, зарождавшаяся в его душе, сюрреалистически накладывалась на открывавшийся пейзаж, омрачая его красками серой безысходности, черной тоски и тревожных предчувствий.

— Как ты выдерживаешь все это, Рой? — повел он подбородком в сторону укутанного туманом хребта, возвышающегося по ту сторону залива.

— Взвешенно, — сунул руки в карманы брюк начальник тюрьмы. — Но стараюсь пореже подниматься на второй этаж и поглядывать в сторону гавани.

— Я так не смогу.

— Ты здесь всего лишь гость. Случайно прибившийся к берегам Рейдера странник морей. Если тебе и суждено умереть здесь, то не от ностальгии.

— Кто знает! Не успел ступить на остров, как уже ощущаю себя отшельником, не рассчитывающим когда-либо выбраться отсюда. Как думаешь: ностальгия?

— Или предчувствие, — беззаботно подсказал Согред.

— Один мой попутчик назвал сей остров «саваном».

— Бывший моряк? Джон Кроушед? «Саван» — из его лексикона.

— Он так и не представился. Но, судя по виду, моряк.

— Не представился! Для палачей это не обязательно.

— Так он что, — палач?!

— В прошлом — корабельный электрик. Нынче — специалист по электрическим стульям тюрьмы «Рейдер-Форт». Вполне возможно, что Шеффилд станет первым его «пациентом». Прежний палач недавно не вернулся из моря.

— …В которое ушел с поселка смертников Последнее Пристанище?

— Уже знаешь о его существовании, — каким-то поникшим голосом констатировал начальник тюрьмы. — Весь Рейдер теперь — Последнее Пристанище. Такое впечатление, что город и остров вымирают. Всех манит материк. Кстати, разве это не сюжет: поселок моряков-самоубийц?

Согред вышел на балкон и остановился плечом к плечу с Эвардом. Он конечно же лгал. На самом деле он почти каждый день поднимался в эту комнату и подолгу стоял вот так, со смертельной тоской глядя на гавань, на пустующую пристань, возле которой единственный посланец материка «Странник морей» появлялся убийственно редко, но каждый раз — как отголосок былой жизни, упрек несбывшейся мечты и несостоявшейся судьбы. Сколько раз Рой огромным усилием воли сдерживал себя, чтобы во время очередного появления корабля не броситься в порт, не забиться под обтягивавший шлюпку брезент…

И еще об одном не догадывался Грюн Эвард: давнишняя страсть так и не помиловала Согреда. Он бежал от нее на остров, куда, кажется, не доходит ни один номер «Литературного обозрения Фриленда» и куда отголоски литературной славы кумиров читающей публики достигают с таким же опозданием, как и свет давно погасшей звезды.

— А ведь тебе всего лишь сорок шесть, — предательски напомнил ему Эвард, очень точно уловив его состояние. Мы одногодки. Я, правда, тоже обитаю не в столице.