Лавровый венок для смертника

Чтобы как-то напомнить о себе и прояснить ситуацию, он позвонил в приемную начальника тюрьмы. Якобы для того, чтобы узнать, не понадобятся ли в ближайшее время его услуги. И был поражен, когда дежурный сержант сообщил ему, что полковник Согред покончил с собой, выбросившись с балкона.

— Полковник Согред — с балкона?! — с отчаянной грустью рассмеялся старый моряк. — В таком случае, нам с вами, сержант, следует повеситься на бюстгальтерах.

— Хоть вы себя берегите, мистер Кроушед, — не воспринял его идеи полицейский. — Когда начальники тюрем начинают выбрасываться из окон или с балконов — это очень плохой признак. К тому же, поговаривают, исчез писатель Грюн Эвард, навещавший недавно сэра Согреда. Вот так вот, вдруг взял и… куда-то запропастился.

— Может, он-то, молитвы святого Пантелеймона, и погубил полковника Согреда? По приказу мафии?

— Кто знает, кто знает…

— Интересно, когда исчезают палачи — в глазах тюремщиков и заключенных это хорошая примета, не в курсе? — пошутил Кроушед в духе своего ремесла.

— Смею предположить, что да, — не задумываясь, утвердился в этой крамольной мысли сержант. — В камерах было бы сплошное ликование. А когда заключенные начинают ликовать, охране впору рвать волосы.

— А что майор Стив Колин, который вроде бы просился в отставку?

— Исполняет обязанности начальника тюрьмы. Правда, распоряжения отдает в основном из дому. Позвоните ему, мистер Кроушед, пока он не последовал примеру шефа.

«А ведь может последовать», — ничуть не усомнился Адмирал. Вся его воинственность неожиданно испарилась. Еще несколько минут назад он яростно обдумывал план жестокой мести Эллин Грей; еще несколько минут назад не мыслил своей дальнейшей жизни до тех пор, пока Грей не окажется за решеткой. Но теперь он понял, что есть два выхода: немедленно бежать с острова — что будет не так-то просто, до материка еще надо добраться, да и там его довольно быстро найдут; или же попытаться убедить Грей, что по-прежнему остается ее человеком, храня при этом замогильное молчание.

Кроушед не сомневался, что к «самоубийству» Согреда Эллин имеет такое же непосредственное отношение, как и к казни неосужденного Эварда, гибели Шеффилда и к еще черт знает каким преступлениям.

Уже твердо решив явиться к Грей с покаянием, Кроушед тем не менее не торопился делать это. Его отплытие от Рейдера, как и возвращение на него, ничьего внимания не привлекли, а значит, взрыву в море никто особого значения не придал. Следовательно, несколько дней в запасе у него все еще имеется.

Он решил выждать. Затаиться, посмотреть, как станут развиваться события дальше.

Впрочем, возможность явиться перед очи Грей с повинной головой человека, не пожелавшего взлететь на воздух, представилась старому моряку довольно быстро — как только ему позвонила леди Удайт.

— Мистер Кроушед? — проговорила она бархатным грудным голоском. — Это правда, что вы являетесь новым палачом тюрьмы «Рейдер-Форт», а, мистер Кроушед?

Адмирал принял изрядную долю коньяку и теперь восседал на своем видавшем виды потрепанном диване, с такой гордостью обнимая за талию двадцатидвухлетнюю поселковую путану, словно только что совладал с «Мисс Америка».

— «Исполнителем приговоров» — так это значится в моем договоре с администрацией. — Адмирал не сомневался, что Удайт является «человеком Грей», но оптимистично прикинул: может, оно и лучше, что вести о нем дойдут до мафиози Грей из уст ее же подруги.

— Нам нужно было бы встретиться. И как можно скорее.

— Не вижу необходимости в этом, леди Удайт. Рядом со мной восседает красивейшая из девиц Последнего Пристанища, лет, эдак, на десять моложе вас. Люси, мяукни госпоже редакторше пару слов.

— У нас с мистером Кроушедом медовый месяц, — пьяно проворковала еще сохранившая следы молодости и красоты проститутка, до сих пор слывшая одной из самых дорогих и престижных на острове. — Вам приходилось когда-нибудь заниматься любовью с палачом, леди неудовлетворенка?

— А с казненным не пробовали?

— То же самое, что заниматься лесбиянством.

Отнимая у Люси трубку, Кроушед ожидал, что Валерия Удайт вспылит, и был удивлен, когда она все тем же томным бархатным голоском изрекла:

— Если бы оказалось, что на коленях у вас покоится головка одной из достойнейших леди Рейдера, это очень бы подняло вас в моих глазах. Но тащить к себе в дом проститутку… Вы меня, мистер Кроушед, разочаровали. Однако звоню я не в связи с вашими сексуальными проблемами. Надо поговорить.

— О чем?

— Возникло несколько вопросов.

— Если по поводу казни Шеффилда…

— И по поводу казни — тоже.

— На эту тему я не стану беседовать даже со следователем. Я не вправе давать каких-либо показаний в связи с казнью преступника, а уж тем более — трепаться в присутствии журналистов. Таковы условия договора.

— Не суетитесь, мистер Кроушед. Возникло, по крайней мере, два вопроса, на которые вам все же лучше ответить мне, нежели следователю. И если вы окажетесь достаточно вежливым и правдивым и мы найдем общий язык, — вопросы следователя уже не последуют. Как вам мой каламбур? Вы поняли, о чем речь, палач медового месяца?