Лазарев. И Антарктида, и Наварин

По пути останавливали для опроса купеческие суда. Шкиперы толковали по-разному. Одни утверждали, что турки захватили в плен английский флот, другие говорили, что все английские суда ушли к Мальте, третьи сообщали о начавшейся чуме в Архипелаге… В одном сходились все показания торговых капитанов — египетский флот беспрепятственно вошел в Наварин и соединился с турками.

Через три дня открылись высоченные горы первых островов Архипелага — Занте и Кефалонии. На рассвете 1 октября перед входом в бухту Занте замаячили английские корабли.

— На линейном корабле вице-адмиральский флаг, — доложил вахтенный лейтенант.

«Должно быть, это Кодрингтон», — подумал Гейден, распорядился приготовить катер.

На английском флагмане давно заметили русскую эскадру. Кодрингтон внимательно ощупывал взглядом каждый корабль от уреза воды до клотика. Чем ближе они подходили, тем больше возрастало удивление старого морского волка.

«Пожалуй, они превосходят французов и тем более испанцев», — размышлял английский адмирал и, оторвавшись от подзорной трубы, поманил капитана «Азии».

— Русские корабли производят благоприятное впечатление, не находите, капитан? Они весьма аккуратны и в хорошем порядке, будто только сошли со стапелей, а не пришли из Англии. Обратите внимание, как красит их суда новая медная обшивка.

В самом деле, от ватерлинии до уреза воды вдоль корпусов русских кораблей тянулся, отражаясь в синеве моря, темно-розовый пояс обшивки.

Капитан разделял мнение Кодрингтона.

— Да, сэр, вы правы, это прекрасное зрелище.

Встреча двух командующих прошла дружественно. Гейден, соблюдая морской этикет, отдавал предпочтение старшему по званию Кодрингтону, и сразу же было решено, что английский адмирал возглавит объединенную эскадру. Тот, в свою очередь, посвятил в свои планы Гейдена.

— Я намерен завтра-послезавтра направить письмо главному командующему египтян Ибрагим-паше. Наше присутствие должно обезопасить мирное греческое население, и я потребую от него слова и дела.

Гейдену понравилась недвусмысленность поведения Кодрингтона.

— Да, сэр, я просил бы вас обратить внимание на бесчинства турок и египтян. По пути мне встретился греческий корвет. Мусульмане опустошают все окрестности. Не милуют ни стариков, ни женщин, ни детей.

Провожая Гейдена, англичанин дружески предупредил:

— Вам предстоит встреча с контр-адмиралом де Риньи, будьте с ним осторожны. Он весьма вспыльчив.

В тот же день Гейден нанес визит французу.

Де Риньи встретил его, как положено, у трапа и проводил в салон. С самого начала разговор не клеился. Французский контр-адмирал был настроен не выступать против турок и египтян. Слушая его, Гейден вспомнил о только что слышанном, он предполагал худшее.

Де Риньи не скрывал своей неприязни к грекам, права которых он должен был отстаивать.

— Мне кажется, эти греки не заслуживают нашего участия в их делах. Они сами заварили кашу, воюют против своего султана, а мы должны им помогать.

Гейден не оставил без внимания выпад де Риньи.

— Ваше превосходительство, видимо, плохо осведомлены: Ибрагим-паша вместе с турками воюет не только с повстанцами, а вырезает начисто всех мирных греков на их собственной земле.

Вступая в полемику, Гейден знал подоплеку поведения собеседника.

— Какая может быть земля, — раздражался все больше де Риньи, — мне неизвестна такая страна, как Греция. Боюсь, что нам придется создавать эту Грецию…

Де Риньи четко следовал наставлениям своего посла в Константинополе.

Первая встреча, впрочем, как и последующие беседы с французским контр-адмиралом, проходила натянуто.

Эдвард Кодрингтон тоже получал от посла в Турции Стратфорд-Канинга соответствующие указания — не вступать в схватку с турками, чтобы не ослабить их флот, но англичанин проводил более здравую политику.

На следующий день на «Азов» пришла почта из Константинополя.

Гейден пригласил Лазарева и распечатал пакет.

Разумный командир всегда держит в курсе всех важных событий своего первого заместителя.