Лазоревый петух моего детства (сборник)

— Я, когда вырасту, тебе сколько хочешь таких достану, — пообещал хулиган Витя. — Для меня это будет пустяк.

Гуси легли у его ног, вытянув шеи к обрыву.

— Ага, — сказали они. — Сегодня обязательно чудо будет.

Наташа посмотрела на них с тоской. Много раз в жизни ожидала она чуда, но либо оно обходило ее, либо она сама не могла его приметить. Но скорее всего, чуда не было.

Внизу, под обрывом, зарождался туман. Он натекал в Горбы, как лесной сок или лунное молоко.

— Сегодня вечер такой, — объяснил хулиган Витя.

Туман поначалу был прозрачным, сквозь него проглядывали дома, и велосипедисты, и мужчины, которые все еще пили пиво возле ларька. Потом туман поднялся выше и загустел, подсвеченный изнутри фонарями и разноцветными абажурами.

— Красиво, — сказала Наташа.

Хулиган Витя языком прищелкнул.

— Еще не то будет. Жалко, Бобров не пришел. Он на мосту стоит — спички бросает в воду.

Наташа легонько подбросила коралловые бусы и, когда они грудкой упали на ее ладонь, ощутила их теплую тяжесть. «Бобров-то — кто бы подумал — в капитаны метит».

— Наверно, и ты моряком будешь, как наш Бобров? — спросила она.

— Великаном, — ответил Витя.

Наташа решила, что он над ней издевается и что не зря она относилась к нему неприязненно.

— Я не просто с тобой рассуждаю. Кем быть — вопрос для человека нашего времени наипервейший.

— Я же сказал — великаном. — Тон этих слов был спокойным, устало-грустным, каким говорят люди, до конца решившие свой главный вопрос и когда первое изумление от простоты вывода уже миновало.

«Чушь какая», — отметила про себя Наташа. Снова представилась ей сопящая аудитория с быстро сменяющимся настроением, с дивными до нелепости мыслями, которые так мешают сосредоточиться на предмете. «В таких случаях нужны снисходительность и терпение».

— Что же ты вознамерился делать? — спросила она с мягким нажимом, что казалось ей методически верным для данного случая.

— Великану много работы… — Мальчишка помедлил, почесал обгоревший нос. — Поспевай только… — Он беззвучно зашевелил губами, вероятно, перечислял про себя возможные для великана дела, потому что сказал вдруг: — Можно и наклонившись. Или корабль попал в шторм. Матросы из сил выбиваются. Волна поверх неба. К кораблю спасателям не пробиться. Погибель. Смотрят матросы-герои, я к ним иду. Мне что — мое дело такое… В горах тоже много работы.

— Тоннели сверлить?

Мальчишка посмотрел на нее подозрительно. Помолчал. Потом объяснил тихо:

— Снежные люди совсем погибают. У них кормов мало.

— Вот как? — Наташа примерила бусы, все еще не решив, оставить себе или вернуть их Боброву. — Каким же ты будешь?

Мальчишка показал на пунцовую тучку, что проплывала вдоль горизонта.

— Она мне будет по пояс. — И вдруг погрустнел. Прижался к Наташе и зашептал: — Я только чего боюсь? Насчет зайцев. Они же будут для меня все равно что блохи. Я же их не замечу. И ежиков…

— Да? — усмехнулась Наташа. — Вот видишь… — Ей хотелось знать, как смотрятся бусы на желтой нейлоновой безрукавке. Наверное, хорошо.

— А может быть, шаг у меня будет громкий, они издали услышат и успеют…

— Кто?

— Ну, звери.

— Конечно, конечно…

Мальчишка слез со скамейки. Вздохнул с протяжным и тонким то ли подсвистом, то ли всхлипом.

— Я сейчас к Боброву пойду. Он меня на мосту ждет. А ты тут сиди. Сегодня вечер такой — в самый раз…

Хулиган Витя в который раз подтянул трусы и направился прямо к обрыву. Гуси тронулись вслед за ним.

И вдруг он пропал.

Что из всего этого получилось

(Заключение ко всему повествованию)

Наташа вскочила. Закричала:

— Бусы возьми! С какой стати!

Туман обступил ее. Чтобы не сделать неверного шага, Наташа поднялась на скамью. В этот миг что-то произошло. Туман, кипевший изнутри оранжевым электричеством, красным, зеленым и синим, подступил к ее ногам, как вода. И все скрылось в нем. Над туманом взошла луна. Со всех сторон — застывшие многоцветные волны холодных размытых тонов и темное небо, стекленеющее вокруг луны. Будто волшебная и враждебная океан-река обступила Наташу. Она услышала сдержанный говор гусей и увидела вдруг в океан-реке Витю. Он спускался в пучину, громадный и осторожно-плавный. Вслед за ним, растопырив крылья, летели большие белые птицы.

— Эй! — крикнула девушка, холодея. — Вернись! — И, устыдившись своего внезапного страха, крикнула снова: — Не смей по обрыву лазать! Погоди, я тебе все-таки уши нарву.

Мысль насмешливая и посторонняя вошла в ее мозг: «Каким это образом ты ему уши нарвешь? Он действительно великан. Не дотянешься!» Эта мысль вошла в нее громом, оставив после себя ощущение сквозняка и распахнутых настежь дверей.