Лазурь

Но сколько бы ни параноила сталкерша, дела шли гладко. Федька вела себя тихо, ела культурно, как и учила ее когда-то Няшка – из тарелки ложкой, и, разумеется, не пыталась нападать. Няшка пробовала расспросить ее по поводу билета еще несколько раз, но та все время молчала, смотрела на карточку и тяжело со свистом вздыхала. Подобную реакцию можно было трактовать как угодно, и девушку это заметно расстраивало. Впрочем, мутант быстро шла на поправку и однажды, после очередной порции тушенки с макаронами, она опустила ноги на пол и встала. Няшка, как раз убиравшая посуду, так и застыла у порога комнаты с открытым от удивления ртом. Федька стояла, чуть покачиваясь, одной рукой держа простыню на плечах, а второй касаясь стены.

– Ух ты! Ты стоишь! – ахнула девушка, все еще не веря своим глазам. – Конь, ты видишь?!

Конь предпочла последовать примеру прыгуна – промолчать. Ее предчувствие только что сбылось, но она все никак не могла понять, к добру оно или к худу.

Как оказалось позже, Федька не могла долго держать вертикальное положение, но если вставала с кровати, то предпочитала перемещаться на двух ногах. Она ходила немного неуверенно, ссутулившись, хотя и старалась держаться как можно ровнее. Терапевт, постоянно навещавший их, не мог сдержать восторга, наблюдая за мутантом. Они с Няшкой будто сдружились благодаря ей, а Конь, дабы не смотреть на весь этот дурдом, в такие моменты уходила прогуляться в зал.

Как только Федькины раны достаточно зажили, Няшка, закутав ее в неприметное покрывало, повела в душевую мыться. Павлентий, видя, что мутант не доставляет проблем, не стал ограничивать проход в коридор на втором этаже, потому меры предосторожности были оправданны. Как и ожидалось, прыгунья не стала возражать и позволила увести себя на водные процедуры. Девушка болтала без умолку, постоянно уточняя, не слишком ли горячая вода, не болят ли раны, не попало ли мыло в глаза, не только беспокоясь непосредственно о Федьке, но и подбадривая этим саму себя. Та молча слушала и наслаждалась звуками человеческой речи.

Еще в ту ночь, когда Няшка впервые спросила ее про студенческий, она решила, что будет называться Федькой. Разумеется, она узнала кусочек пластика, который когда-то сама же и положила в карман, сидя на берегу озера у заброшенной деревни, но теперь от прежней Ани мало что осталось. Никто из знакомых или друзей, даже родители не узнали бы ее сейчас.

Я сама с трудом себя узнаю… Пускай Аня останется на фотографии. Я и вправду больше похожа на Федьку.

Из фрагментов воспоминаний она узнала немного про двух сталкерш. Конь чем-то напоминала ей Катю, хоть и была грубее, скрытнее и вдобавок курила – запах табака прыгунье не нравился. Эта девушка со странным именем всегда относилась к Федьке с подозрением и неприкрытой неприязнью, впрочем, вреда не причиняла, не считая последнего происшествия. Няшка обычно вела себя как легкомысленный ребенок, но в ее голове на самом деле жили очень взрослые мысли. А еще она каким-то образом догадывалась, чего хочет мутант, и это было очень полезной особенностью.

Над этим стоит подумать.

Молодого мужчину, которого девушки звали Терапевтом, Федька не знала, не нашлось ничего о его личности и в ранних воспоминаниях, значит, она увидела его впервые во всех смыслах. Впрочем, негативных ощущений он не вызывал, а следовательно, и беспокоиться было не о чем. Был еще один человек, которого мутант видела всего пару раз: ухоженный мужчина в очках с запахом какого-то парфюма, придирчивый и постоянно недовольный. Федьку он явно побаивался и избегал. Ну и что? Она тоже не спешила с ним знакомиться.

По возвращении из душа они застали Коня в обществе Терапевта. Девушка и медик пристроились у окна и, попивая чай, что-то обсуждали.

– С легким паром! – улыбнулся врач и поднял кружку в знак приветствия. – Вот так и не скажешь, что мутант. Совсем как человек выглядишь!

– Мы еще оденем ее нормально, и совсем будет не узнать! – Няшка с довольным видом усадила прыгуна на кровать и принялась аккуратно вытирать ей волосы.

– Мы тут обсудили кое-что с твоей подругой. – Врач покосился на сталкершу, но та хмуро смотрела в свою чашку, будто увидела там дохлую муху. – Насчет билета…

– Это ее билет, разве не понятно? Она на него реагирует, и мне кажется, что узнает.

– Кажется, – вздохнул тот. – Вот именно, что кажется. Более веских аргументов у нас нет.

– Ну хорошо, и что ты предлагаешь? Федька не разговаривает и…

– Она не может говорить из-за деформации голосовых связок, и нет, я не смогу это исправить. Но сейчас речь не об этом. – Терапевт посерьезнел и приготовился выложить свои размышления по порядку, но Конь его опередила.

– Он хочет показать Федьку Егерю, потому что считает, будто она стала мутантом не по своей воле. – Девушка оставила чашку на подоконнике и направилась ко второй кровати. – Я тогда за столом ляпнула сдуру, а он и подхватил…

– А ты знаешь, где его найти? – Няшка обернулась к Терапевту, изумленно вскинув брови.

– Не я. Конь знает.

– Конь?