Лазурный берег болота

– Кирюха, да, ты прав! Он понял: восемнадцать ему пробьет, когда папашу вычислят, парню как взрослому придется отвечать. Детство закончилось, наступила другая ответственность. Вот и притопал к нам. Вопросы есть. По какой причине он к нам припер? В отделение милиции не пошел? А? Молчишь? Отвечу. У ребятишек, которые серьезными делами редко занимаются, опыта нет с маньяками работать. И возможности их здорово ограничены. Сделать совершеннолетнего моложе, найти ему приемную семью, полностью вывести Николая из дела – такое простым парням слабо. А для нас это рутина. Он сюда прибежал, зная: у нас неограниченные возможности. Надо только убедительно роль сыграть, и ты в дамках. Второй вопрос. Сколько людей из нашего здания выходит, а? Но Николай подошел именно к тебе. Почему? Ясно как божий день. Он стоял в проходной. Вахтеры проверяют удостоверения на входе и выходе. Если человек достает «корочки», открывает их, не выпуская из рук, а ему козырнут, то ясно: идет сотрудник. Посетители отдают разовый пропуск. Людей твоего возраста в отделах почти нет, тебя бы никогда не взяли, да мать попросила. Небось Николай стоял, выжидал, увидел тебя и скумекал: вот подходящий человек. Зеленый совсем, ни ума, ни опыта. И разыграл спектакль. Кто постарше, может его раскусить, он это понимал. Не дурак Коленька, ох не дурак!

Наш гость усмехнулся.

– Я разозлился и воскликнул: «Раз вы все так хорошо знаете, идите в большой кабинет, все там и доложите».

Константин Петрович помрачнел.

– Уже посетил. Мне конкретно велели: не умничай, делай, что приказано. Николаю повезло. Он родился в один день с сыном шефа. Босс с парнем говорил, Коля ему понравился. Но я Шмакову не верю.

Кирилл Андреевич обвел нас взглядом.

– У Константина Петровича чуйка была отменная. Спустя года три-четыре, точно не скажу, но несколько лет прошло, я в магазине нос к носу столкнулся с Николаем. Нет бы мимо пройти, а я от неожиданности сказал:

– Привет, Коля.

Он остановился.

– Мы знакомы?

Я засмеялся.

– Хорошая шутка. Не узнал?

Парень спокойно ответил:

– Вы меня с кем-то спутали. Простите, я тороплюсь.

А в глазах у него прямо черти пляшут. Потом он развернулся и неторопливо ушел. Кабы не те дьяволята во взгляде, я мог бы подумать: и впрямь обознался. Но нет! Это был точно он.

На следующий день я рассказал Константину Петровичу о встрече. Тот брови домиком сделал.

– Не узнал, говоришь?

Я киваю:

– Он сказал так. Но мне показалось, что врет.

Начальник заулыбался.

– Что ты! Коля честный, наивный, до совершеннолетия не понимал, чем отец занимался. Он вообще не актер, притворяться не способен. Ты же сам меня в этом уверял. Или сейчас переменил свое мнение?

Глава сорок первая

Когда Кирилл Андреевич ушел, Дюдюня подвела итог:

– Теперь понятно, почему делом садиста не милиция занималась. Николай Петрович-то не такой уж пушистый на самом деле. И, право, странно, что он папашу сдал лишь после того, как стал почти совершеннолетним. Я, как и начальник Кирилла, не верю, что взрослый парень не понимал, чем занимается.

– Перед нами стояла задача доказать Веронике Олеговне, что и муж, и сын погибли по каким-то объяснимым причинам. Гибель их никак не связана с энергетическим вампиром, в которого безоглядно верит ее подруга целительница. Теперь мы знаем: Марта, понятия не имея о том, как отец боится бабочек, решила сделать ему сюрприз на день рождения, – пробормотала я.

– Взрослый мужик, бизнесмен, который смог подняться в непростые времена, в ужасе от какой-то порхающей шоколадницы, – фыркнула Дюдюня. – Мне бы такая мысль и в голову не пришла.

– Верно, – согласился Никита Павлович, – насекомых в основном боятся женщины.

– А у меня опять вопрос появился, – сказал Димон, – возник он в тот момент, когда я читал отчет эксперта. Он нашел двух представительниц чешуекрылых. Куда подевались остальные? В коробке их, наверное, штук десять-пятнадцать было.

– Улетели в окно, – предположил Михаил.

Димон посмотрел в ноутбук.