Лазурный дракон

Наши маги и лучники сильно пострадали от звуковой волны — все-таки это куда более субтильный народ, чем воины. Большинство из них просто повалилось в грязь и теперь барахтались, пытаясь подняться. На ногах осталась только троица шаманов Шепчущего дуба. Но и те вместо того, чтобы обратить свои заклинания против врага, вбивали в землю притащенные с собой заостренные колья. Да они же алтарь свой пытаются строить!

— Нашли время заниматься этой хренью! — заорал на них вынырнувший откуда-то из темноты Терехов. — Бой еще не закончен!

Вспышка молнии высветила его угловатую из-за доспехов фигуру, и на секунду показалось, что львиная морда на его массивном эполете, прикрывающем правое плечо, оскалила клики, как живая. Грянувший следом раскат грома заглушил ответ Нгалы, я расслышал только обрывок фразы. Что-то там про «дай время».

Я вспомнил переговоры с шаманами, которые велись уже после того, как Бао покинул нас и отправился обратно на Серый пик. Терехов и Чингиз вполне резонно сомневались в том, что вся эта затея с походом к Джубокко вообще имеет смысл. Даже если шаманы успеют воткнуть свой тотем на поляне рядом с Древом смерти — что мешает ванарам Джубокко разрушить его позже, когда мы уйдем?

Оказалось, что, объединенные в магическую сеть, алтари усиливают друг друга, и сейчас, когда они питаются силой Поднебесного древа и Шепчущего дуба, они почти неуязвимы. Даже сам Хануман уже не может их разрушить. Получив же силу третьего древа, шаманы станут еще могущественнее. Это должно стать переломным моментом во всей их войне с царем обезьян.

Вот только чтобы активировать алтарь, им нужно провести свой ритуал. Я его уже однажды видел, и, похоже, дело это не быстрое.

Дождь, как назло, разошелся еще сильнее, и из-за хлещущих с неба водяных струй сложно было что-то разобрать дальше десятка шагов. Боевой порядок наш окончательно распался, и остатки отряда больше походили не на отлаженную боевую машину, а на отчаянно отбрехивающуюся стаю потрепанных псов.

Неужели все-таки не вывезем?

Я отбросил от себя эту мысль, будто ужаснувшись, что одно ее появление уже может повлиять на исход битвы. Нет, нет, нет! Псы не сдаются!

С неба вдруг ударил столб яркого света. Еще миг — и яркие сполохи расплескались вокруг, высвечивая на мокрой земле затейливые руны.

Лавр очухался!

Эффект от его баффа был не очень длительный — может, секунд двадцать. Но этого хватило, чтобы воспрявшие духом бойцы из передней линии снова рванули в атаку, чуть ли не бросаясь под ноги колючим древесным великанам. Те были уже совсем близко. Я пятился, отступая все дальше к нашим шаманам. Мой посох против этих громил явно бесполезен, как, впрочем, и любое обычное оружие. Тут явно магия нужна.

Одного из великанов вдруг обдало морозным облаком. Док, явно досуха выжимая остатки маны, направил на монстра морозное дыхание Карачуна. Хватило ненадолго, но монстр явно замедлился, а потом и вовсе поскользнулся на застывшей под его ногами луже. С фланга на него с диким ором налетели сразу двое наших танков. Один из них — точно Данила, его теперь за километр узнаешь в его непропорционально большом шлеме и наплечниках с длинными шипами.

Великан, неуклюже загребая ручищами в воздухе, брякнулся набок. Все наши, кто был вокруг, разразились такими радостными воплями, будто уже всю битву выиграли. Позади же меня раздался почти нечеловеческий визг. Я невольно отшатнулся в сторону, едва не повалившись в грязь.

Фирменная боевая раскраска Кали под струями дождя уже давно потекла, лицо ее было располосовано остатками макияжа и кровью от пореза на лбу. Намокшие и местами порвавшиеся одежды смотрелись на ней весьма эротично, даже несмотря на то, что обнажившиеся прелести были изрядно перепачканы грязью, а кое-где и алели свежими ссадинами. Все портило перекошенное от злости лицо с горящими, как у кошки, глазами. Хотя, может, и не портило, а добавляло особого шарма.

Сгорбившись, колдунья выпростала вперед руки с длинными черными ногтями и послала в поваленного стража Джубокко штук пять-шесть своих фирменных заклинаний подряд — явно тоже шла ва-банк, как и Док. Огненные птицы, шипя и оставляя дымный след под струями дождя, разбивались об уродливую тушу чудовища, оставляя после себя черные раны с раскаленными красными краями, как у догорающих поленьев. Все-таки эти хреновины не из плоти и крови! Скорее ожившие деревья.