Я остановил автомобиль на обочине. Спинка переднего сиденья машины откидывалась и получался матрас двуспального ложа. Надо ли говорить, что вылезшие пружины не делали его особенно приятным. Я не знал еще, чем мне удастся утрем прикрыть эти вывороченные машинные внутренности. Однако утро светлее вечера во всех отношениях. Я чувствовал себя разбитым и дорого бы дал за теплую постель в мотеле.
Лиз принялась устраивать наше ложе с помощью своего манто и всего, что попадалось ей иод руку.
Укрылись мы моим пальто,тесно прижавшись друг к другу,чтобы не замерзнуть.
Это была неспокойная, но целомудренная ночь. Я несколько раз просыпался, чувствовал трогательное мерное дыхание Лиз, прислушивался к завыванию ночной метели и снова засыпал…
Погони не было,очевидно,мы затерялись в снежном просторе, если нас искали, то в гостиницах. Я снова просыпался, прислушивался.Мне хотелось повернуться, но я считал это неучтивым.
Лиз уютно устроилась на моем плече. Теперь я даже боялся пошевелиться и в конце концов уснул.
Проснулся от ощущения, что кто-то смотрит на меня.
Я открыл глаза, вздрогнул и сразу разбудил Лиз. Мы оба сели, виновато озираясь.
Через лобовое стекло, протерев снаружи его от снега,на нас смотрела знакомая мне веснушчатая рожица моего Тома. Он накрыл нас здесь, лежащих в объятиях друг друга.
Он не скакал на одной ноге, не кричал озорным голосом: «Э-э-э! Как не стыдно! Голубочки, любовники! Кошки на крыше!…» Он только печально и осуждающе смотрел на меня, сразу узнав, что со мной не Эллен.
Я, наверное, покраснел, как баптистский проповедник, уличенный в краже дамских панталон.
— Кто это?-возмутилась Лиз, поворачивая к себе зеркало заднего обзора, чтобы привести в порядок волосы.Они уже не лежали у нее, как крылья бабочки, а скорее напоминали прическу недавней моды, заимствованной у пещерного века.
— Это Том… Мой племянник, Том,-пробормотал я.
— Так представьте меня ему,- сказала Лиз и улыбнулась мальчишке.
Том скривился в гримасе. Я открыл дверцу:
— Хэлло, ТомІ- сказал я.- Это Лиз… моя жена.
Лиз быстро взгянула на меня.
Том оторопело уставился на нас. Потом по всем правилам этикета шаркнул ножкой:
— Простите, дядя Рой, я совсем не думал… Дедушка подпрыгнет до потолка. Мы совсем не ждали. Позвольте вас поздравить, миссис Бредли.
Лиз мило протянула мальчику руку:
— Мы будем друзьями,не правда ли,Том? В особенности, когда я действительно выйду замуж за Роя,- и она рассменлась.
Том посмотрел на меня, на нее и тоже рассмеялся.
Потом он заинтересовался увечьями, нанесенными моему кадиллаку.
Лиз была удивительно настойчива, и мы втроем кое-как привели машину в относительный порядок, использовав чехол запасного колеса, который Лиз ловко перекроила. Теперь хоть не видно было проклятых пружин, которые всю ночь впивались мне в бок.
Делая вид, что непринужденно веселы, мы поехали на ферму.
Мои пораженные старики обрадовались мне, но Лиз встретили недоуменно.
Мать, оказывается, была очень истощена и не вставала с постели.
Сестра Джен с плохо скрываемым торжеством рассматривала изорванное дорогое манто Лиз.
Мы все собрались около материнской кровати.Я не хотел делать из чего-нибудь секрет.Я рассказал,почему Лиз здесь,правда,не уточнив ее родословной.
Мой старик покачал седой, словно облинявшей, головой:
— Полиция нравов.Это нехорошо. Этим можно было бы возмущаться, если бы… Ты знаешь, Рой… Я совершенно разорен. У меня были подготовлены семена, но я не смог их использовать. Ты видишь, поля покрыты ледяной коркой.
— Это новые ледники, мистер Бредли,-сказала Лиз.
Старик не понял.
— Ледяная корка на полях,- стал он дотошно объяснять.- Я уж думал, нельзя ли посеять все-таки.Пытался вспахать обледенелую землю, сломать ледяную корку.У меня ничего не вышло, Рой. Вот, может быть, теперь, вместе с тобой?. Иначе я совсем разорюсь, Рой…
Бедный старик, несчастный фермер, он не видел дальше принадлежавшего ему, уже несколько раз заложенного и перезаложенного участка… Он горевал о своем разорении,не в состоянии объять мыслью весь обледенелый мир, скованный новым ледниковым периодом.
Настало время второго завтрака. Отец виновато посмотрел на меня:
— Надеюсь, Рой, ты приехал не с пустыми руками?
Джен засуетилась.
— Я могу сбегать к багажнику,- предложила она, накидывая на себя пальто.- Пора готовить ленч.
Мы с Лиз переглянулись.
— Он не дает кукурузы. Бережет на семена,-сказала мать, не то извиняясь, не то жалуясь, и посмотрела на мрачного отца.
Отец отвернулся, чтобы не встретиться со мной глазами.
А я был рад этому. Я тоже не мог смотреть на него. Я сделал знак Джен, и она, удивленная, успевшая надеть пальто, стала раздеваться.
— Нам слишком быстро пришлось уехать из Нью-Йорка,- сказал я,оправдываясь. Любопытно,что я не смел сознаться в единственном приличном поступке, который совершил в жизни, я не мог сказать, что мы с Лиз отдали все продукты голодающим.
Мать встала с постели, несмотря на общие протесты, принялась хлопотать, хотя Лиз уверяла,что мы с ней совершенно не голодны и последний раз великолепно поели в мотеле, где ночевали…
Отец сумрачно смотрел на нее.