Льды возвращаются (Иллюстрации Ю. Макарова)

Я торопилась, стремясь высказать все… Я наклонялась к Бурову все ниже, говорила все тише и заглядывала ему в глаза… Я чувствовала или хотела чувствовать, что он понимает меня.

Он улыбнулся мне одними глазами… Если бы он даже не услышал всего, то он понял что-то самое главное… Он прощал меня.

Это было так нужно мне.

Мне? Знаяит, только для себя я говорила все это? Только мне было нужно все это?

Холодный пот выступил у меня на лбу.

И тут я увидела, как стали тускнеть его глаза, становились стеклянными. Он уходил,он уже ушел, в последний миг лишь откуда-то издалека заглядывая через еще живые глаза. А теперь и они отвердели, угасли…

Меня стало трясти.

— Голубушка, подождите,- забеспокоилась старушка няня.

Она взяла у меня одну руку Бурова,другую я продолжала сжимать. Мне казалось, что она холодеет.

— Нет пульса,- отрывисто сказала старушка и нажала красную кнопку медицинской тревоги.

Мое кресло откатили.

Перед глазами у меня плыли круги. Говорила ли я что-либо Бурову или мне только казалось это?

В палату вошли два врача. Они бросились к кровати.

Обо мне забыли. Я слышала отрывистые слова:

— Шприц… Кислород… Искусственное дыхание… Бригаду сюда…

Входили и выходили люди.

Сердце резанула короткая фраза:

— Клиническая смерть.

Он умер!.Умер у меня на руках, ульцбнувшись мне глазами, быть может, даже услышав обо всем…

Вкатили стол на колесиках. Быстро положили на него Бурова… Боже мой!… На него положили труп Бурова и куда-то повезли…

Ужо в морг? Почему такая спешка? Мне хотелось сидеть около него, по-бабьи выть или причитать, плакать, как жене…

Я увидела «лейтенанта». Он стоял лицом к окну и украдкой смахивал слезы. Потом, спохватившись, бросился ко мне:

— Так ужасно, что вы были здесь.

— Нет,- покачала я головой.- Так было нужно. Я успела ему все сказать…

Я смотрела неподвижными сухими глазами перед собой.

— Вы его любили,- сказал он.- Это сразу видно. И мы… мы тоже… Правда, не так, как вы… Но мы работали с ним еще до вас. Сегодня была моя очередь дежурить около него.

Я смотрела на него и думала, что лейтенанты не плачут.

— Вы сильная,- сказал мнимый лейтенант и покатил мое кресло.

Я не таилась от него. Я рыдала. Мне еще предстояло найти силы, чтобы написать обо всем.

Глава третья МИЛЛИАРД ТРЕЩИН

Я получил вызов в чрезвычайную комиссию американского сената. Каждый американец отлично понимает, что это значит. Не могу оказать, чтобы я испытывал особо приятное чувство. Слава государственного деятеля быстро померкла в моих глазах, и отважная душа моя изменила свое местопребывание, избрав для этого ту часть моего бренного тела, которая считалась уязвимой даже у Ахиллеса.

Чрезвычайная комиссия была создана в связи с оледенением Земли. Возглавлял ее красный сенатор Рыжий Майк,то есть мистер Майкл Никсон, что не предвещало для меня ничего хорошего, так как одновременно со мной туда были вызваны и руководители организации «SOS»- мистер Ральф Рипплайн и мистер Джордж Никсон. В отличие от меня, они, в предвидении такой возможности, предусмотрительно оказались в Африке, где сооружалась столица будущего Малого чешовечества — Рипптаун.

Естественно,что хозяева Рипптауна отнюдь не собирались являться в комиссию американского сената для дачи показаний, которые «могут быть использованы против них», или для проявления неуважения к сенату при отказе от показаний, что, как известно, карается тюремным заключением.

Я всячески уважал сенат и совсем не уважал тюремное заключение,имея в виду свое собственное. И потому я почтительно явился ва вызов.

Мы приехали с Лиз в Вашингтон и поселились все в том же отеле «Лафайет». Надо думать,что мне сейчас меньше всего подходило сравнение с государственным деятелем…

Лиз с ходу потащила меня делать визиты каким-то влиятельным сенаторам. Их оффисы помещались в Капитолии, украшенном снаружи величественным куполом, а внутри скучными бюстами когда-то заседавших здесь сенаторов. Каждому живому сенатору,кроме будущего бюста, полагалось по две комнаты и по одной секретарше. Сенатор сидел в одной комнате, а секретарша в другой, уверяя звонивших по телефонам просителей, что мистер сенатор на заседании, что у него важное совещание, что он… быть может, у самого президента или хотя бы у государственного секретаря, в то время как ее шеф просто пил бренди с другим своим скучающим коллегой,с которым они,принадлежа к разным партиям, смертельно враждовали в зале заседаний и всегда вместе ездили на рыбную ловлю.

Сенаторы важно выслушивали нас с Лиз, сочувственно кивали мудрыми головами с зачесами жидких волос и выражали сожаление, что сами они не входят в «ледяную комиссию». Словом,они могли помочь в моем деле не больше, чем заклинания шамана.

Явиться мне надлежало не в Капитолий, а в какое-то серое здание на Конститьюшн-авеню, где помещался один из второстепенных департаментов, кажется, Управление федеральных резервов.

Под стражу меня не взяли, а предложили войти в пустую серую комнату с жестким стулом перед столом, за которым в креслах непринужденно заседали сенаторы, курили, пили содовую и перелистывали зловещие серые папки.