Лебедь Белая

– Ромей в покое нас не оставит, ему девка очень нужна, – сказал Гореслав. – Не отпустит он её. А возле города наёмники сидят. Может и не он им платит, но убеждаться в том не хочется. Обойдём их в темноте, так спокойней будет.

– Куда пойдём?

– Сначала до Ерша, а там дорога на Киев выведет.

– Нельзя нам в Киев, – вставила я свою лепту в разговор. – У Фурия там связи, я в усадьбе об этом слышала.

Я подумала, что они меня презреют, слушать не станут, но нет. Гореслав кивнул, соглашаясь, а дядька Малюта уверенно заявил:

– А у нас тоже связи, – и похлопал по рукояти меча.

Распрощавшись с хозяевами, мы направились к воротам, и тут же хватились: Сухач где? Куда этот обжора тощий запропал? Но переживали напрасно, Сухач стоял за воротами, ковырялся пальцем в ухе. Когда он выскочить успел, не видел никто. Гореслав глянул на него, как на недоросля, и пошагал по улице к Боровицкому шляху.

Я шла рядом с дядькой Малютой. С ним спокойнее – он слева, Добрыня справа, попробуй кто чужой подойти. Сумерки посуровели, смешались с печной сажею, аж на зубах захрустело, но Числобог смилостивился, выпустил из рук полный месяц, осветил дорогу под ногами. Я подняла голову: звёздочек-то сколько высыпало! Как я люблю их, так бы и любовалась вечно. И считала бы. Одна звёздочка, две звёздочки, три… Все их счесть невозможно, ибо сколько душ чистых людских на небо отправилось, столько и звёзд оттуда подмигивает. Бабка говорит, что их бессчётно. Но я думаю, что боги непременно придумают способ их сосчитать. Придумали же они колесо. И здесь придумают, и с нами поделятся. Хотя зачем нам это?

И вдруг я вспомнила: меня же тётка Бабура в усадьбе ждёт!

Чернобог мне приснись, как я о ней позабыла? Когда она пришла в амбар в тот вечер, я хотела караул кричать и сдать её честь по чести княжеским дружинникам. Они ребята весёлые, памятливые, нашли бы ей достойное наказание. Да и Благояр Вышезарович, думаю, от себя тоже что-нибудь добавил. Эко чудо учудила, княгиню отравить осмелилась! Но посмотрев ей в глаза…

Посмотрев ей в глаза, я передумала. Я не стала никого звать. Мы сели на скамеечку, отправили Поганка на кухню за пирогами, заварили душицы в котелочке и поговорили. Говорили долго. Тётка Бабура как есть рассказала о своих делах, о чёрных замыслах. Поведала, как проклятый Фурий подловил её на святом – пообещал дочь единственную спасти от болезни лютой, коли Бабура Жилятовна ему служить станет. Она согласилась, а он слово своё не сдержал, не спас дочь, зато обвил бедную ключницу всяческими словесами, как паутиной, – не выберешься! Запуталась она, вот и пошла на преступление.

Я слушала, кивала, иногда всхлипывала. Какая история славная… Но не думайте, что я наивная девочка, которая верит во всё, что ей рассказывают. Тётка Бабура говорила, плакала, слёзы утирала и косилась на меня исподлобья: поведусь ли? Не повелась. Дослушав ключницу до конца и вволю наплакавшись, я хлопнула ладошкой по коленке, бровки свела и велела ей правду говорить, а иначе пригрозила до князя сбегать, благо бежать недалеко. Тётка Бабура вздохнула, снова указала Поганку на дверь и нашептала мне на ухо, дескать, она и в самом деле княгиню отравила, но знала, что я её спасу. Дескать, деда Боян самолично велел ей ромею служить, а меня нарочно привёл в усадьбу, чтобы искусством своим знахарским я княгиню исцелила, когда тот её отравить прикажет. Это волхв нарочно придумал, дабы козни чёрные ромеевские раскрыть и племена славянские от распри удержать. Вот!

Я плюнула, стиснула зубы, но тётка Бабура сотворила перуницу и поклялась молниями Перуна, что каждое слово истинная правда.

Страшная клятва! Я подождала, не сожжёт ли господине Перун её своими молниями, даже отодвинулась немного, чтоб самой не обжечься, но то ли она в самом деле не соврала, то ли в других богов верила, тем не менее, осталась жива и целёхонька. Пришлось поверить – сделать вид, что поверила. Как только встречу деду Бояна, непременно расспрошу его обо всём как следует – уж он-то мне точно врать не станет – и тогда приму решение. А пока…

Я дёрнула дядьку Малюту за рукав.

– Чего тебе? – нехотя отозвался тот.

– В усадьбу мне надо.

– Зачем ещё?

– Пожалуйста!

– Видишь ли, девонька…

И он повёл длинную речь о трудностях ночных походов, о потерянном времени. Всё это было нудно, скучно, и тогда я рассказала ему про тётку Бабуру и о том, что если не забрать её с княжеского двора, то их вместе с Поганком, другом моим новоявленным, в поруб посадят. В лучшем случае! Поэтому надо идти выручать обоих от несправедливого суда Благояра Вышезаровича.