Лебедь Белая

Наёмники не стали лезть на рожны и терять понапрасну людей. Они разошлись от одного края западины к другому, выставили перед собой щиты, как стену, и начали давить нас. Всё правильно. К чему дерзать отвагою, если можно задавить врага числом? Возле киевских причалов они на себе прочувствовали умение русов стоять насмерть, и отведывать этого снова не хотели. Тугожир метнул несколько стрел, но везде на их пути встали щиты. Что ж…

Однажды в Щетине свела меня судьба со старым поморянином. Владел он удивительным боем древнего народа, которого уже нет на свете, и имя которого давно позабыли. Народ тот состоял из отважных людей, и отвагу свою не единожды доказывал своим ближним соседям – ромеям. Славились те люди умением наносить тяжёлые удары мечом. Они раскручивали его над головой особым образом, а потом опускали с силой и рубили противника надвое – и ни что не спасало, ни щит, ни броня, ни молитва. Поморянин показал мне, как это может быть, и я приём запомнил.

Вот и пришла пора испробовать то умение. Победить оно нам не поможет, ну да хоть не в одиночестве перед Калиновым мостом встанем. Я вплотную подступил к вражескому строю, размахнулся и вдарил. Поморянин не подвёл. Стоявший против меня наёмник распластался и упал без всхлипа.

Да, хороший приём, и меч, что дала мне Радиловна, тоже хороший. Дажьбог ей в лицо за это. Но мой прежний меч был лучше. От силы удара лезвие хрустнуло, и в ладони у меня осталась одна рукоять. И тот час строй разомкнулся, и вперёд вышел угр. Вышел неспешно, поигрывая топором. Почуял, пёс, лёгкую добычу. Малюта крикнул что-то, я не расслышал, лишь махнул рукой не глядя, чтоб не отвлекал, а угр качнулся в сторону и ударил снизу вверх. Ловко, я такого не ожидал, едва отскочить успел. Острая кромка топора чиркнула по груди, вспорола рубаху. Чуть-чуть быстрее – и лежать мне рядом с наёмником, которого я только что зарубил.

Черноволосый озлился неудачей, попёр на меня, беспрерывно нанося удары. Моя дружина сдвинулась назад, чтоб не мешать бою, наёмники тоже отступили, встали полукругом. На полянке перед западиной мы остались вдвоём: я и угр. В общем-то, с этого и должно было всё начаться: выйти двум воеводам друг против друга и решить, кто прав и на чьей стороне сегодня боги. А потом победители пошли бы дальше, а проигравшие вернулись в Голунь. И никакой лишней крови. Ныне же Моране Кощеевне раздолье – десяток душ, не менее, сволочёт она Яге на усладу. А черноволосый явный помощник Мораны. Он настроился убить меня – как же не одинок он в этой мысли. Я бы тоже убил его, но это не Ершово ополчение, тут голыми руками едва ли что сделаешь.

Я попятился, уворачиваясь от очередного удара, споткнулся и упал на спину. Угр от такой моей неуклюжести сначала опешил, а потом зарычал радостно и прыгнул вперёд.

Воля Чернобога! Не долго же я продержался, ну да Малюта за меня отплатит…

И тут я услышал:

– Брат…

Милонег подталкивал мне меч – наш меч. Я кувыркнулся через плечо, пальцы привычно обняли рукоять, – и выбросил клинок вперёд по короткой дуге. Черноволосый прянул, но поздно: сталь прочертила кровавую полосу по животу, рассекая плоть и воздух единым движением, и он заорал, но не от боли – что ему боль? – от обиды, что проиграл. А я выдохнул: нет, нет, какой там Чернобог… Светлые боги со мной, не иначе. Я посмотрел вверх, и на мгновенье мне показалось, что под облаками мелькнул силуэт большой птицы… Мать Сва-Слава, спасибо тебе!

Черноволосый выронил топор, прикрыл рану ладонями и побрёл к краю западины. С каждым шагом он приседал ближе к земле, и последнюю сажень уже полз. Добравшись до края, он привалился к откосу, посмотрел на меня злыми глазами и прошипел:

– Хорощ… Хорощ…

Да, я хорош. Я лучше его. От такой раны он не оправится, не встанет на ноги и не умрёт слишком быстро. Истекая кровью, он успеет оценить мою силу и свою глупость, и вспомнит киевские причалы, сожжённую лодью, Метелицу, Тихомира и два десятка иных моих товарищей, которые по его воле ныне обитают в Нави… Устал. Как же я устал сегодня. Пора заканчивать всё это. Было время, когда сошлись трое на перепутье небесных тропинок: Сварог, Перун и Макошь, и решили, что не почто людям зря кровь в сражениях лить. Пусть прежде битвы двое самых сильных гридей от каждого войска сойдутся в поединке, и от чьей стороны гридь верх возьмёт, те и будут победителями. А иные пусть отступят, и на том боги клятву дали и нарекли сей закон Божьим Судом. Сегодня я верх взял, но отступать наёмники не собирались. Все законы божьи они давно забыли, и не мне их в том винить, ибо сам наёмником был.

– Убейте их, убейте! – заверещал ромей, и ткнул в мою сторону пальцем. – Голову мне его, голову! И Милославушку… Милославушку не обидьте.

Рядом со мной снова встал Малюта.

– Ну что, сынок, настало наше время?

– Настало.

– Не иначе в Сварге сегодня пировать будем?

– А вот здесь дудки. Со свиным рылом да в калашный ряд? Торопишься, отец. Это только князья да мужи нарочитые прямиком в Сваргу уходят, а нам сей путь заслужить нужно.

– Ну так пойдём и заслужим.

– Пойдём.

И мы пошли.

                                    21